Александр Вертинский

     Вертинский Александр Николаевич (1889-1957) – выдающийся российский артист эстрады, поэт, композитор, актер.

     Будущий кумир миллионов родился в Киеве в семье служащего, рано осиротел. В 9 лет на отлично сдал экзамен в Первую императорскую Александрийскую гимназию, но через два года был исключён за неуспеваемость и дурное поведение и переведен в одну из киевских гимназий. В юности начал печатать стихи в киевских изданиях, зарабатывал на жизнь разными способами – работал грузчиком, бухгалтером, корректором... Еще гимназистом увлекся театром, играл на любительской сцене, снимался в немом кино. Из-за картавости в труппу МХТ его не приняли. В 1913 г. он приехал в Москву с целью сделать литературную карьеру. Как поэт он поначалу причислял себя к футуристам, дружил с В.Маяковским. Участвовал в качестве санитара в первой мировой войне, в 1915 г. был ранен и возвратился в Москву. Именно в этом году он нашел для себя жанр, сделавший его знаменитым: Вертинский стал выступать в кабаре и театрах миниатюр с «ариетками» — игровыми песенками в костюме и гриме Пьеро. Пластичное речитативное исполнение стихов А. Блока, И. Анненского, Ф. Сологуба, А. Ахматовой, Н. Гумилева и своих собственных текстов было воспринято публикой с интересом. Благодаря «Песням Пьеро» поэт адаптировал высокую поэзию «серебряного века» для эстрады и, как следствие, - для широкой публики. Его концерты пользовались успехов у различных слоев населения.

     25 октября 1917 года — в день начала Октябрьской революции — в Москве проходил бенефис Вертинского. Поначалу власти не трогали артиста и поэта, однако после сочувственных романсов погибшим юнкерам его личностью заинтересовались чекисты. В результате Вертинский выехал на гастроли на юг России и отправился вслед за отступающей Белой армией. В 1920 г. вместе с царскими офицерам он отплыл из Севастополя в Константинополь. Затем жил и выступал в Румынии, Польше (где женился на богатой еврейской девушке Рахиль Потоцкой), Германии. В 1925 г. он перебрался в Париж – именно парижские годы считаются расцветом творчества Вертинского. Выступая в ресторане «Казбек» на Монмартре, «Большом Московском Эрмитаже», «Казанове», «Шахерезаде», он познакомился с представителями Романовых, великими князьями Дмитрием Павловичем и Борисом Владимировичем, европейскими монархами, знаменитостями сцены и экрана: Чарли Чаплином, Марлен Дитрих, Гретой Гарбо…Дружил и с соотечественниками – А.Павловой, Ф.Шаляпиным, И.Мозжухиным, Т.Карсавиной…В 1933-1934 гг. он гастролировал по Палестине, Ливану, затем устраивал концерты в США. В 1935-1943 гг. проживал в Китае, в 1942 г. женился вторично – на 20-летней Лидии Циргвава. Вскоре у них родилась дочь Марианна (впоследствии – популярная актриса).

     Все годы эмиграции Вертинский лелеял надежду вернуться в Россию, однако советские власти каждый раз отказывали ему. Только в связи с войной ему и некоторым другим деятелям культуры в 1943 г. было разрешено возвратиться в СССР. Вертинский с семьей поселился в Москве, и через год у него родилась вторая дочь – Анастасия (также ставшая известной актрисой). За 14 лет своего пребывания в СССР Вернинский дал более 2000 концертов. Несмотря на всенародную популярность, власти к нему относились враждебно – не приглашали на радио, редко позволяли устраивать концерты в Москве и Ленинграде, пластинки его не тиражировались, газеты о нем молчали…Правда ему удалось создавать запоминающиеся образы в кино – в частности, в фильмах «Анна на шее» и «Заговор обречённых» (за второй фильм в 1951 г. он был удостоен Сталинской премии). Скончался Вертинский в Ленинграде от острой сердечной недостаточности.

     Поэтическое и музыкальное творчество Вертинского сильно повлияло на развитие так называемой авторской и бардовской песни, и даже на русскую рок-поэзию. Да и в целом, Вертинской был эпохальным человеком - ему первому удалось органично соединить глубокую поэзию своих талантливых современников и свою собственную с миром эстрады, развлечений и массовой культуры.

Мемориальная доска Александру Вертинскому была открыта в 2002 г. на доме 12 по Тверской улице, где поэт и артист жил все свои последние годы после возвращения на родину (1943-1957 гг.)

СЕРОГЛАЗОЧКА

Я люблю Вас, моя сероглазочка,

Золотая ошибка моя!

Вы — вечерняя жуткая сказочка,

Вы — цветок из картины Гойя.

Я люблю Ваши пальцы старинные

Католических строгих мадонн,

Ваши волосы сказочно-длинные

И надменно-ленивый поклон.

Я люблю Ваши руки усталые,

Как у только что снятых с креста,

Ваши детские губы коралловые

И углы оскорбленного рта.

Я люблю этот блеск интонации,

Этот голос — звенящий хрусталь,

И головку цветущей акации,

И в словах голубую вуаль.

Так естественно, просто и ласково

Вы, какую-то месть затая,

Мою душу опутали сказкою,

Сумасшедшею сказкой Гойя...

Под напев Ваших слов летаргических

Умереть так легко и тепло.

В этой сказке смешной и трагической

И конец, и начало светло... 

                                                                         (1915)

ЛЮБОВНИЦЕ

Замолчи, замолчи, умоляю,

Я от слов твоих горьких устал.

Никакого я счастья не знаю,

Никакой я любви не встречал.

Не ломай свои тонкие руки.

Надо жизнь до конца дотянуть.

Я пою пои песни от скуки,

Чтобы только совсем не заснуть.

Поищи себе лучше другого,

И умней и сильнее меня,

Чтоб ловил твое каждое слово,

Чтоб любил тебя «жарче огня».

В этом странном, «веселом» Париже

Невеселых гуляк и зевак

Ты одна всех понятней и ближе,

Мой любимый, единственный враг.

Скоро, скоро с далеким поклоном,

Мою «русскую» грусть затая,

За бродячим цыганским вагоном

Я уйду в голубые края.

А потом как-нибудь за стеною

Ты услышишь мой голос сквозь сон,

И про нашу разлуку с тобою

Равнодушно споет граммофон.

                                                                    (1934)

ПАЛЕСТИНСКОЕ ТАНГО

Манит, звенит, зовет, поет дорога,

Еще томит, еще пьянит весна,

А жить уже осталось так немного,

И на висках белеет седина.

Идут, бегут, летят, спешат заботы,

И в даль туманную текут года.

И так настойчиво и нежно кто-то

От жизни нас уводит навсегда.

И только сердце знает, мечтает и ждет

И вечно нас куда-то зовет,

Туда, где улетает и тает печаль,

Туда, где зацветает миндаль.

И в том краю, где нет ни бурь, ни битвы,

Где с неба льется золотая лень,

Еще поют какие-то молитвы,

Встречая ласковый и тихий божий день.

И люди там застенчивы и мудры,

И небо там как синее стекло.

И мне, уставшему от лжи и пудры,

Мне было с ними тихо и светло.

Так пусть же сердце знает, мечтает и ждет

А вечно нас куда-то зовет,

Туда, где улетает и тает печать,

Туда, где зацветает миндаль...

                                     (Палестина, 1933)

В СНЕГАХ РОССИИ

По синим волнам океана...

                Лермонтов

По снежным дорогам России,

Как стаи голодных волков,

Бредут вереницы немые

Плененных германских полков.

Не видно средь них командиров.

Навеки замкнуты их рты.

И жалко сквозь клочья мундиров

Железные блещут кресты.

Бредут сквозь донские станицы

Под дьявольский посвист пурги

И прячут угрюмые лица

От русского взгляда враги.

И холод, и жгучие раны

Терзают усталую рать,

И кличут в бреду капитанов,

И маршала просят позвать.

Но смерть в генеральском мундире,

Как маршал пред бывшим полком,

Плывет перед ними в эфире

На белом коне боевом.

И мстительный ветер Отчизны

Заносит в серебряный прах

Останки покойных дивизий,

Усопших в российских снегах.

И сквозь погребальную мессу,

Под вьюги тоскующий вой,

Рождается новая песня

Над нашей Великой Страной. 

                                             (Шанхай, февраль 1943)

А.Н.Вертинский в роли князя в к/ф "Анна на шее" (реж. - И.Анненский, 1954)

ДОЧЕНЬКИ

У меня завелись ангелята,

Завелись среди белого дня!

Все, над чем я смеялся когда-то,

Все теперь восхищает меня!

Жил я шумно и весело — каюсь,

Но жена все к рукам прибрала.

Совершенно со мной не считаясь,

Мне двух дочек она родила.

Я был против. Начнутся пеленки...

Для чего свою жизнь осложнять?

Но залезли мне в сердце девчонки,

Как котята в чужую кровать!

И теперь, с новым смыслом и целью

Я, как птица, гнездо свое вью

И порою над их колыбелью

Сам себе удивленно пою:

«Доченьки, доченьки, доченьки мои!

Где ж вы, мои ноченьки, где вы, соловьи?»

Вырастут доченьки, доченьки мои...

Будут у них ноченьки, будут соловьи!

Много русского солнца и света

Будет в жизни дочурок моих.

И, что самое главное, это

То, что Родина будет у них!

Будет дом. Будет много игрушек,

Мы на елку повесим звезду...

Я каких-нибудь добрых старушек

Специально для них заведу!

Чтобы песни им русские пели,

Чтобы сказки ночами плели,

Чтобы тихо года шелестели,

Чтобы детства забыть не могли!

Правда, я постарею немного,

Но душой буду юн как они!

И просить буду доброго Бога,

Чтоб продлил мои грешные дни!

Вырастут доченьки, доченьки мои...

Будут у них ноченьки, будут соловьи!

А закроют доченьки оченьки мои —

Мне споют на кладбище те же соловьи.

                                                                      (1945)

Александр, Марианна и Анастасия Вертинские

Поэт похоронен на 5 участке московского Новодевичьего кладбища