пятница, 22 февраля 2013 г.

Семен Гудзенко




       Гудзенко Семен Петрович (1922-1953) – русский советский поэт-фронтовик.
     Родился в Киеве, настоящее имя поэта — Сарио, итальянское имя ему дала мать. С 1939 г. учился в Московском институте философии, литературы и истории имени Н. Г. Чернышевского (МИФЛИ). Летом 1941 г. вместе с другими студентами ушел добровольцем на фронт. Участвовал в сражениях, после тяжелого ранения стал фронтовым корреспондентом. Еще в разгар военных действий в 1944 г. свет увидела его первая поэтическая книга.
    После окончания Великой Отечественной войны работал корреспондентом в военной газете, много ездил по стране, впечатления свои он отражал в творческих зарисовках (Закарпатские стихи, 1948; цикл Поездка в Туву, 1949; Новые края, 1953; поэма Дальний гарнизон, 1950 – о мирных буднях Советской Армии)…Гудзенко всегда был романтиком, неиссякаемым оптимистом, душой поэтической компании. Мужество, дерзкость, веру в великое несли его произведения. Его творческая душа навсегда осталась в том времени – военном, походном, требующем от человека сосредоточения всех физических и душевных сил (сборники Курская тетрадь, После марша, оба 1947; Битва, 1948; Солдатские стихи, 1951).
   Военная контузия спровоцировала опухоль мозга – последнее время поэт был прикован к постели, ему приходилось диктовать свои стихи. Его вклад в литературу определен уже его личным подвигом – примером человека, который вплоть до последней минуты жизни остался верен свои идеалам и дарил их своим читателям.

    Статья на Блоггере о поэте Гудзенко – «Пушкин» Второй Мировой http://bibliokis.blogspot.ru/2012/03/blog-post.html


Памятная доска на киевском доме, в котором поэт Гудзенко прожил первые 17 лет жизни - с 1922 по 1939 гг.

МОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

Расцвели и опали... Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
нам досталась на долю нелегкая участь солдат.

У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя -
только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны,
все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,
что отцами-солдатами будут гордится сыны.

Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется?
Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен?
Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,-
у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.

Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,
и не надо погибшим, чтоб живые любили за них.
Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате.
Разве горю такому помогут рыданья живых?

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
Тот поймет эту правду,- она к нам в окопы и щели
приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.

Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают
эту взятую с боем суровую правду солдат.
И твои костыли, и смертельная рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,-

это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.
...Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой,
все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,-
пусть нам пива наварят и мяса нажарят к обеду,
чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.

Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям,
матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя.
Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем -
все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.
                                                                                                (1945)


* * *
Мы не от старости умрем,-
от старых ран умрем.
Так разливай по кружкам ром,
трофейный рыжий ром!

В нем горечь, хмель и аромат
заморской стороны.
Его принес сюда солдат,
вернувшийся с войны.

Он видел столько городов!
Старинных городов!
Он рассказать о них готов.
И даже спеть готов.

Так почему же он молчит?..
Четвертый час молчит.
То пальцем по столу стучит,
то сапогом стучит.

А у него желанье есть.
Оно понятно вам?
Он хочет знать, что было здесь,
когда мы были там...
                                                       (1946) 

С.Гудзенко (второй слева) в кругу военных товарищей. Второй справа на снимке - поэт Ю.Левитанский



ЛЕС

Карпатские дубы
в листве бледно-зеленой,
как будто бы столбы,
как будто бы колонны...

Шершавая кора
под мхом голубоватым,
в зарубках топора —
в коричневых заплатах.

Как башня, душный лес.
В прогалину — в оконце —
с безоблачных небес
наотмашь греет солнце.

Система мощных линз
мне прижигает спину.
...Бегут деревья вниз,
и я спешу в долину,

и птичий перезвон
становится все глуше.
Там тинистый затон
на самой кромке суши.

Я для тебя сорву,
когда приду к затону,
волшебную траву —
шальную белладонну,

чтоб любовалась ты
карпатскими лесами,
на травы и цветы
чтобы смотрела ты
огромными глазами.

Но ты нашла в лесу
в чащобе лесоруба:
он всю эту красу
валил на землю грубо.

И ты права опять:
сейчас нужней Карпатам
не лес, чтоб в нем гулять,
а бревна — новым хатам.
                                      (1946-1947)

Гудзенко похоронен на Ваганьковском кладбище, недалеко от могилы С.Есенина. 
Фото с сайта «Могилы знаменитостей. Виртуальный некрополь» (http://m-necropol.narod.ru/).

Комментариев нет:

Отправить комментарий