Евгений Баратынский

    Баратынский Евгений Абрамович (1800-1844) – один из виднейших стихотворцев первой половины XIX века, которого Пушкин называл не иначе, как «лучшим поэтом России».

  Евгений Баратынский (в некоторых источниках – Боратынский) родился в Тамбовской губернии, в имении своего отца, представителя старинного польского рода. В детстве он овладел несколькими языками, много читал, в 1808-1810 гг. учился в немецком пансионе в Петербурге. «Я надеялся найти дружбу, но нашел только холодную и аффектированную вежливость, дружбу небескорыстную: все были моими друзьями, когда у меня было яблоко или что-нибудь иное», - писал 8-летний Евгений в письме матери. «Не лучше ли быть счастливым невеждою, чем несчастным мудрецом? Отказываясь от того, что есть в науках хорошего, избавляемся ли мы и от утонченных пороков?», - рассуждал он в 11-летнем возрасте. В 1812 г. Баратынского отдали в привилегированный Пажеский корпус. Однако участие в краже денег у отца товарища повлекло за собой исключение из корпуса и поставило крест на карьерных возможностях. Это исключение настолько сильно потрясло чувствительного юношу, что во многом отразилось на его меланхолическом созерцании мира, которое он пронес через всю жизнь, через все творчество.

      Приехав в родное имение, Евгений начал писать стихи, как и многие его сверстники. К 1819 г. у него уже выработалась определенная индивидуальность в поэтической технике. В том же году, пытаясь смыть позор, он едет в Петербург и поступает рядовым в лейб-гвардейский Егерский полк. Одновременно он знакомится и со столичными крупными литераторами – сначала с Дельвигом, потом – с Жуковским, Плетневым, Пушкиным, Федором Глинкой…Благодаря своему новому другу, Дельвигу, он по-настоящему пристрастился к поэзии, увидев именно в этом свое предназначение. Вскоре в печати появляются послания, элегии, мадригалы и эпиграммы Баратынского, а в 1820 г. выходит его поэма «Пиры», принесшая автору большой успех. В том же году он, будучи унтер-офицером, отправляется в Нейшлотский пехотный полк, расположенный в Финляндии. Пятилетнее пребывание в финских краях оставило глубочайший след в сознании Баратынского и отразилось на всем его творчестве этого периода. «Финляндия», «Водопад», «Разуверение», поэма «Эда» - одни из лучших произведений в лирическом наследии поэта, некоторые его стихотворения были положены на музыку.

       Только в апреле 1825 года, после почти семи лет военной службы нижним чином, Баратынский, благодаря хлопотам литературных друзей и военных коллег, был произведен в офицеры. После этого он вышел в отставку и вместе с женой поселился в подмосковном имении Мураново. «В Финляндии я пережил все, что было живого в моем сердце. Ее живописные, хотя угрюмые горы походили на прежнюю судьбу мою, также угрюмую, но, по крайней мере, довольно обильную в красках. Судьба, которую я предвижу, будет подобна русским однообразным равнинам…», - писал поэт и оказался прав. Особенно сильным ударом для него стал разгром восстания декабристов, которым он сопереживал и многие из которых были его друзьями.

     Особые отношения у Баратынского сложились с А.С.Пушкиным. Великий русский поэт всегда восторгался сочинениями Евгения, видел в них оригинальность и самобытность. Находясь в ссылке, он всегда интересовался судьбой своего литературного сподвижника. Они оба, несмотря на определенные различия в творчестве, прошли путь от юных сторонников романтизма до реалистов в последний период жизни. Возможно поэтому многие критики несправедливо видели в Баратынском лишь посредственного деятеля пушкинской поэтической школы…

    В 1827 г. выходит первое собрание лирических стихотворений Баратынского, а в 1828 г. – его поэма «Бал». В 1835 г. выходит расширенное издание стихотворений поэта. Философские темы одиночества, тоски, размышлениями о человеке и его природе проникнуто позднее творчество поэта. Устав от критических нападок и от конфликтов между различными литературными кружками, Баратынский окончательно уединяется в своем имении, лишь иногда навещая крупные города. Замкнутостью и индивидуализмом было пронизано творчество поэта, ставшего чуждым для всех. Однако иногда в его стихах было и обращение к прошлому – к безумствам и порывам юности. Его поздний сборник «Сумерки. Сочинение Евгения Боратынского» (1842) был прохладно встречен критиками, в частности, Белинским. В 1843 г. поэт осуществил свою давнюю мечту – отправился вместе с детьми в заграничное путешествие. Он посетил Германию, Францию, общался с видными писателями и поэтами. Затем он приехал в Неаполь – город, в котором он мечтал побывать с детства. Здесь, под знойным итальянским солнцем, талантливый поэт скоропостижно скончался от лихорадки. Из Неаполя тело поэта перевезли на родину и похоронили в Петербурге.

       Автор романтических элегий, замечательных лирических поэм, философских меланхолических стихотворений, Евгений Баратынский был во многом поэтическим олицетворением эпохи, "универсальным" поэтом, в творчестве которого любой читатель сможет найти то, что близко и понятно его собственному миросозерцанию.

Памятник Е.А.Баратынскому, как уроженцу Тамбовского края, был открыт в Тамбове в 2011 г.

ВОДОПАД

Шуми, шуми с крутой вершины,
Не умолкай, поток седой!
Соединят протяжный вой
С протяжным отзывом долины.

Я слышу: свищет аквилон,
Качает елию скрыпучей,
И с непогодою ревучей
Твой рёв мятежный соглашен.

Зачем, с безумным ожиданьем,
К тебе прислушиваюсь я?
Зачем трепещет грудь моя
Каким-то вещим трепетаньем?

Как очарованный стою
Над дымной бездною твоею
И, мнится, сердцем разумею
Речь безглагольную твою.

Шуми, шуми с крутой вершины,
Не умолкай, поток седой!
Соединяй протяжный вой
С протяжным отзывом долины!

                                                       (1821)

По одной версии, водопад, воспетый Баратынским, - это Хэгфорс (близ Кюмени, где служил поэт). По другой - знаменитый финский водопад Иматра (на фото), располагавшийся в месте, куда позже был переведен Нейшлотский пехотный полк.

РАЗУВЕРЕНИЕ

  

Не искушай меня без нужды

Возвратом нежности твоей:

Разочарованному чужды

Все обольщенья прежних дней!

Уж я не верю увереньям,

Уж я не верую в любовь

И не могу предаться вновь

Раз изменившим сновиденьям!

Слепой тоски моей не множь,

Не заводи о прежнем слова

И, друг заботливый, больного

В его дремоте не тревожь!

Я сплю, мне сладко усыпленье,

Забудь бывалые мечты:

В душе моей одно волненье,

А не любовь пробудишь ты. 

                                                                 (1821)

ФИНЛЯНДИЯ

В свои расселины вы приняли певца,

Граниты финские, граниты вековые,

Земли ледяного венца

Богатыри сторожевые.

Он с лирой между вас. Поклон его, поклон

Громадам, миру современным;

Подобно им, да будет он

Во все годины неизменным!

Как все вокруг меня пленяет чудно взор!

Там необъятными водами

Слилося море с небесами;

Тут с каменной горы к нему дремучий бор

Сошел тяжелыми стопами,

Сошел - и смотрится в зерцале гладких нод!

Уж поздно, день погас: но ясен неба спол,

На скалы финские без мрака ночь нисходит,

И только что себе в убор

Алмазных звезд ненужный хор

На небосклон она выводит!

И отечество Одиновых детей,

Грозы народов отдаленных!

Так вот колыбель их беспокойных дней,

Разбоям громким посвященных!

Умолк призывный щит, не слышен скальда глас,

Воспламененный дуб угас,

Развеял буйный ветр торжественные клики;

Сыны не ведают о подвигах отцов,

И в дольном прахе их богов

Лежат низверженные лики!

И все вокруг меня в глубокой тишине!

О вы, носившие от брега к брегу бои,

Куда вы скрылися, полиочные герои?

Ваш след исчез в родной стране.

Вы ль, на скалы ее вперив скорбящи очи,

Плывете в облаках туманною толпой?

Вы ль? Дайте мне ответ, услышьте голос мой,

Зовущий к вам среди молчанья ночи.

Сыны могучие сих грозных вечных скал!

Как отделились вы от каменной отчизны?

Зачем печальны вы? Зачем я прочитал

На лицах сумрачных улыбку укоризны?

И вы сокрылися в обители теней!

И ваши имена не пощадило время!

Что ж наши подвиги, что слава наших дней,

Что наше ветреное племя?

О, все своей чредой исчезнет в бездне лет!

Для всех один закон, закон уничтоженья,

Во всем мне слышится таинственный привет

Обетованного забвенья!

Но я, в безвестности, для жизни жизнь любя,

Я, беззаботливый душою,

Вострепещу ль перед судьбою?

Не вечный для времен, я вечен для себя:

Не одному ль воображенью

Гроза их что-то говорит?

Мгновенье мне принадлежит,

Как я принадлежу мгновенью!

Что нужды до былых иль будущих племен?

Я не для них бренчу незвонкими струнами,

Я, невпимаемый, довольно награжден

За звуки звуками, а за мечты мечтами.

                                                                                     (1820)

И.И.Левитан.  "Остатки былого. Сумерки. Финляндия"

***

В дни безграничных увлечений,
В дни необузданных страстей
Со мною жил превратный гений,
Наперсник юности моей.
Он жар восторгов несогласных
Во мне питал и раздувал;
Но соразмерностей прекрасных
В душе носил я идеал;
Когда лишь праздников смятенья
Алкал безумец молодой,
Поэта мерные творенья
Блистали стройной красотой.
Страстей порывы утихают,
Страстей мятежные мечты
Передо мной не затмевают
Законов вечной красоты;
И поэтического мира
Огромный очерк я узрел
И жизни даровать, о лира!
Твое согласье захотел.

                                           (1834)

НА ПОСЕВ ЛЕСА

  

Опять весна; опять смеется луг,

И весел лес своей младой одеждой,

И поселян неутомимый плуг

Браздит поля с покорством и надеждой.

Но нет уже весны в душе моей,

Но нет уже в душе моей надежды,

Уж дольный мир уходит от очей,

Пред вечным днем я опускаю вежды.

Уж та зима главу мою сребрит,

Что греет сев для будущего мира,

Но праг земли не перешел пиит,-

К ее сынам еще взывает лира.

Велик господь! Он милосерд, но прав:

Нет на земле ничтожного мгновенья;

Прощает он безумию забав,

Но никогда пирам злоумышленья.

Кого измял души моей порыв,

Тот вызвать мог меня на бой кровавый,

Но, подо мной сокрытый ров изрыв,

Свои рога венчал он падшей славой!

Летел душой я к новым племенам.

Любил, ласкал их пустоцветный колос,

Я дни извел, стучась к людским сердцам,

Всех чувств благих я подавал им голос.

Ответа нет! Отвергнул струны я,

Да хрящ другой мне будет плодоносен!

И вот ему несет рука моя

Зародыши елей, дубов и сосен.

И пусть! Простяся с лирою моей,

Я верую: ее заменят эти

Поэзии таинственных скорбей

Могучие и сумрачные дети. 

                                                                (1842)

Поэта похоронили на Тихвинском кладбище в Александро-Невской лавре Петербурга(современный Некрополь мастеров искусств).На могиле поэта выбиты строки из его стихотворения:

Господи, да будет воля Твоя!

В смиреньи сердца надо верить

И терпеливо ждать конца.

Его слова.