среда, 30 октября 2013 г.

Комнаты "творчества" великих людей


Фотографии кабинетов, в которых трудились видные деятели искусства, литературы и науки:

Редьярд Киплинг

Марк Твен

Лев Толстой

 Поль Сезанн

Джордж Бернард Шоу

Альберт Эйнштейн

Джексон Поллок

Джейн Остин

Пабло Пикассо

Чарльз Дарвин


 Фотографии - с сайта http://www.stepandstep.ru
 
 

Борис Садовской



   Садовской Борис Александрович (1881 — 1952) — русский поэт, прозаик, критик, драматург.
   Родился в г. Ардатове Нижегородской губернии, в дворянской семье. Фамилия при рождении — Садовский. Он обучался в нижегородском Дворянском институте Александра II, однако из-за своевольного характера обучения он не закончил. Позже учился в нижегородской гимназии и на историко-филологическом факультете Московского университета. В 1904 г. он выступил как критик в журнале В.Брюсова «Весы», затем сотрудничал с журналами «Русская мысль», «Аполлон», «Золотое руно» и др. Был дружен со многими поэтами-символистами — Блоком, Белым, Соловьевым. В 1909 г. выпустил сборник стихов «Позднее утро», в дальнейшем вышло еще несколько его сборников - «Пятьдесят лебедей», «Самовар», «Обитель смерти», «Морозные узоры. Рассказы в стихах и прозе». Эти сборники были чужды символистским принципам, а тяготели скорее к «Золотому» веку русской поэзии и творчеству Пушкина, Тютчева, Фета. Особенностью стихов Садовского была также романтизация дворянства и монархии, поскольку сам автор занимал ультраправые позиции в политике. Как поэт, Садовской себя принципиально ставил «вне групп». В 1916 г. после тяжелой болезни Садовской оказался навсегда прикованным к инвалидному креслу. Революционные события он воспринял как крах своих монархических и дворянских идеалов, пытался покончить жизнь самоубийством.
    После 1920 г. он вместе с женой поселился в келье московского Новодевичьего монастыря, где продолжил свое творческую работу. Однако его произведения после 1922 г. практически не публиковались. О нем забыли, в 1925 г. даже был опубликован некролог о нем, однако писатель продолжать посильно участвовать в литературной жизни, писал размышления о Боге, о жизни и смерти, о судьбе России.
     Садовской был известен как автор литературных мистификаций. Собственные стихи он выдавал за произведения Блока, Есенина и др., однако написаны они были столь искусно, что подвоха никто не замечал вплоть до 1980-х гг., когда эти «стилизации» были разоблачены. О своих мистификациях Садовской признавался и в своем дневнике. Это была своеобразная месть редакциям за то, что его выбросили из советской литературной жизни. Во время Великой Отечественной войны он входил в тайную монархическую организацию «Престол», которая была часть контрразведывательной игры НКВД. Однако после разоблачения группы Садовскому удалось избежать репрессий и он скончался своей смертью в 1952 г.
 
     Больше о жизни и творчестве Б.А.Садовского можно узнать на посвященном ему сайте -  http://www.sadovskoi.ru/
 
 
 

В УЕЗДНОМ ГОРОДЕ

Заборы, груды кирпича,
Кривые улицы, домишки
И за собором каланча
С уснувшим сторожем на вышке.

Здесь сорок лет что год один.
Не знают люди перемены,
Как рамки выцветших картин,
Смиренно кроющие стены.

А в поле, там где млеет ширь
И рожь колышется волнами,
Хранит кладбище монастырь,
Приосененный тополями.

И здесь такой же мирный сон.
Как сладко спится позабытым!
Лишь луч порой, упав на клен,
Играет зайчиком по плитам.
                                              (1905)

* * *
Тебя я встретил в блеске бала.
В калейдоскопе пошлых лиц
Лампадой трепетной мерцала
Живая тень твоих ресниц. 

Из пышных перьев опахало,
В руках и на груди цветы.
Но взоры детские склоняла
Так робко и стыдливо ты. 

Когда же бального потока
Запели волны, вальс струя,
Как близко вдруг и как далеко
С тобою очутился я! 

Как две задумчивые птицы,
Кружили долго мы без слов.
Дрожали тонкие ресницы,
Был сладок аромат цветов. 

С тех пор все чаще, в обстановке
Постылой жизни холостой,
Я вижу тень твоей головки
И два узла косы густой. 

В толпе чужой, в тревоге светской,
Среди бесчувственных невежд,
Все видится мне профиль детский,
Все помнится мерцанье вежд.
                                                     (1906)


 
***
Карликов бесстыжих злобная порода
Из ущелий адских вызывает сны.
В этих снах томится полночь без восхода,
Смерть без воскресенья, осень без весны. 

Всё они сгноили, всё испепелили:
Творчество и юность, счастье и семью.
Дряхлая отчизна тянется к могиле,
И родного лика я не узнаю. 

Но не торжествуйте, злые лилипуты,
Что любовь иссякла и что жизнь пуста:
Это набегают новые минуты,
Это проступает вечный день Христа.
                                                    (1929)

* * *
Верни меня к истокам дней моих.
Я проклял путь соблазна и порока.
Многообразный мир вдали затих,
Лишь колокол взывает одиноко. 

И в сердце разгорается заря
Сияньем невечернего светила.
О, вечная святыня алтаря,
О, сладкий дым церковного кадила! 

Заря горит всё ярче и сильней.
Ночь умерла и пройдены мытарства.
Верни меня к истокам первых дней,
Введи меня в немеркнущее царство.
                                                            (1935)



Борис Садовской похоронен на московском Новодевичьем кладбище.

понедельник, 28 октября 2013 г.

Козьма Прутков



   Прутков Козьма Петрович — знаменитый литературный образ поэта-чиновника. Сатирические стихи и афоризмы Козьмы Пруткова и самый его образ высмеивали умственный застой, пародировали литературное эпигонство. Под этим литературным псевдонимом скрывались братья Жемчужниковы (Алексей, Владимир и Александр) и их двоюродный брат А.К.Толстой.
     Впервые сочинения Пруткова появились в «Литературном Ералаше» (приложении журнала «Современник») в 1854 г. Вымышленная биография автора выглядела следующим образом.
     Козьма родился в 1803 г. близ Сольвычегорска. Детство и юность провел в поместье, в 1820-1823 гг. служил в гусарах, после ухода с военной службы поступил на работу в Пробирную Палатку при министерстве финансов, где дослужился до должности директора Палатки и был награжден орденом Святого Станислава 1-й степени. При подготовке реформ старался отличиться оригинальными проектами, однако их благополучно забраковывали как несостоятельные.
    Забавные стихотворения Пруткова сразу же разошлись на цитаты среди читателей. Художники, восхищённые славой Пруткова, создали его портрет, а скульпторы — бюст. Жемчужниковы рассказали, что, создавая Пруткова, они «развили в нём такие качества, которые желали осмеять публично». Прутков «перенял от других людей, имевших успех: смелость, самодовольство, самоуверенность, даже наглость и стал считать каждую свою мысль, каждое своё писание и изречение - истиною, достойною оглашения. Он вдруг счёл себя сановником в области мысли и стал самодовольно выставлять свою ограниченность и своё невежество». О «смерти» было объявлено в январе 1863 г. Образ Пруткова сослужил для авторов хорошую службу, наглядно продемонстрировав невозможность свести поэзию к канцелярским инструкциям и и всю ироничность образа «чиновника от поэзии».

Известные цитаты и афоризмы К.Пруткова

Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий.

Если на клетке слона прочтёшь надпись «буйвол», не верь глазам своим.

Обручальное кольцо есть первое звено в цепи супружеской жизни.

Смотри в корень!

Если хочешь быть красивым, поступи в гусары.

Не будь портных, - скажи: как различил бы ты служебные ведомства?

Три дела, однажды начавши, трудно кончить:
а) вкушать хорорую пищу;
б) беседовать с возвратившимся из похода другом и
в) чесать, где чешется.

Смотри вдаль - увидишь даль; смотри в небо - увидишь небо; взглянув в маленькое зеркальце, увидишь только себя.

Не шути с женщинами: эти шутки глупы и неприличны.

Пороки входят в состав добродетели, как ядовитые снадобья в состав целебных средств.

Всякая человеческая голова подобна желудку: одна переваривает входящую в оную пищу, а другая от нее засоряется.

Никто не обнимет необъятного!
 
МОЙ ПОРТРЕТ
 
Когда в толпе ты встретишь человека,
        Который наг*;
Чей лоб мрачней туманного Казбека,
        Неровен шаг;
Кого власы подъяты в беспорядке;
        Кто, вопия,
Всегда дрожит в нервическом припадке,-
        Знай: это я!

Кого язвят со злостью вечно новой,
        Из рода в род;
С кого толпа венец его лавровый
        Безумно рвет;
Кто ни пред кем спины не клонит гибкой,-
        Знай: это я!..
В моих устах спокойная улыбка,
        В груди - змея!
 
* -  Вариант: "На коем фрак". Примечание К. Пруткова
 
НА ВЗМОРЬЕ
 
На взморье, у самой заставы,
Я видел большой огород.
Растёт там высокая спаржа;
Капуста там скромно растёт.

Там утром всегда огородник
Лениво проходит меж гряд;
На нём неопрятный передник;
Угрюм его пасмурный взгляд.

Польёт он из лейки капусту;
Он спаржу небрежно польёт;
Нарежет зелёного луку
И после глубоко вздохнёт.

Намедни к нему подъезжает
Чиновник на тройке лихой.
Он в тёплых высоких галошах,
На шее лорнет золотой.

"Где дочка твоя?" - вопрошает
Чиновник, прищурясь в лорнет,
Но, дико взглянув, огородник
Махнул лишь рукою в ответ.

И тройка назад поскакала,
Сметая с капусты росу...
Стоит огородник угрюмо
И пальцем копает в носу.
 
 
ОТ КОЗЬМЫ ПРУТКОВА К ЧИТАТЕЛЮ

С улыбкой тупого сомненья, профан, ты
Взираешь на лик мой и гордый мой взор;
Тебе интересней столичные франты,
Их пошлые толки, пустой разговор.

Во взгляде твоем я, как в книге, читаю,
Что суетной жизни ты верный клеврет,
Что нас ты считаешь за дерзкую стаю,
Не любишь; Но слушай, что значит поэт.

Кто с детства, владея стихом по указке,
Набил себе руку и с дестких же лет
Личиной страдальца, для вящей огласки,
Решился прикрыться,- тот истый поэт!

Кто, всех презирая, весь мир проклинает,
В ком нет состраданья и жалости нет,
Кто с смехом на слезы несчастных взирает,-
тот мощный, великий и сильный поэт!

Кто любит сердечно былую Элладу,
Тунику, Афины, Ахарны, Милет,
Зевеса, Венеру, Юнону, Палладу,-
Тот чудный, изящный, пластичный поэт!

Чей стих благозвучен, гремуч, хоть без мысли,
Исполнен огня, водометов, ракет,
Без толку, но верно по пальцам расчислен,-
Тот также, поверь мне, великий поэт!..

Итак, не пугайся, встречаяся с нами,
Хотя мы суровы и дерзки на вид
И высимся гордо над вами главами;
Но кто ж нас иначе в толпе отличит?!

В поэте ты видишь презренье и злобу;
На вид он угрюмый, больной, неуклюж;
Но ты загляни хоть любому в утробу,-
Душой он предобрый и телом предюж. 

***
Я встал однажды рано утром,  
Сидел впросонках у окна;  
Река играла перламутром,  
Была мне мельница видна,  
И мне казалось, что колеса  
Напрасно мельнице даны,  
Что ей, стоящей возле плеса,  
Приличней были бы штаны. 
Вошел отшельник. Велегласно  
И неожиданно он рек:  
«О ты, что в горести напрасно  
На бога ропщешь, человек!»
  Он говорил, я прослезился,  
Стал утешать меня старик...  
Морозной пылью серебрился  
Его бобровый воротник.
 
Федотов П.А. "Анкор, еще Анкор!"
 

ЧИНОВНИК И КУРИЦА

Чиновник толстенький, не очень молодой, 
   По улице, с бумагами под мышкой, 
Потея и пыхтя и мучимый одышкой, 
   Бежал рысцой. 
На встречных он глядел заботливо и странно, 
   Хотя не видел никого. 
И колыхалася на шее у него, 
   Как маятник, с короной Анна. 
На службу он спешил, твердя себе: «Беги, 
   Скорей беги! Ты знаешь, 
Что экзекутор наш с той и другой ноги 
   Твои в чулан упрячет сапоги, 
Коль ты хотя немножко опоздаешь!» 
   Он всё бежал. Но вот 
Вдруг слышит голос из ворот: 
   «Чиновник! окажи мне дружбу; 
Скажи, куда несёшься ты?» - «На службу!» 
«Зачем не следуешь примеру моему, 
Сидеть в спокойствии? признайся напоследок!» 
   Чиновник, курицу узревши этак 
   Сидящую в лукошке, как в дому, 
   Ей отвечал: «Тебя увидя 
Завидовать тебе не стану я никак; 
   Несусь я точно так, 
Но двигаюсь вперёд; а ты несёшься сидя!» 
Разумный человек коль баснь сию прочтёт, 
То, верно, и мораль из оной извлечёт.  
 
 
Соломаткин Л.И. "Вечеринка у приказчика".
 
 

Алексей Жемчужников



   Жемчужников Алексей Михайлович (1821 — 1908) — русский поэт, сатирик, юморист, один из создателей образа «Козьмы Пруткова». Именно его сочинения были основой произведений, выходивших от имени этого всем известного сатирического персонажа.
   Жемчужников более полувека был авторов стихов в различной демократической и либеральной переодике. Его называли «последним могиканом идейной поэзии», а И.Бунин отзывался о нем как о «поэте-гуманисте».
   Алексей Михайлович родился в местечке Почеп Черниговской губернии в дворянской семье. Он приходился племянником писателю А.Погорельскому и двоюродным братом знаменитому поэту А.К.Толстому (также одному из авторов образа Пруткова). В семье Жемчужниковых было 6 детей, Алексей был старшим. После окончания санкт-петербургской гимназии он продолжил обучение в Училище правоведения, там же он начал заниматься творчеством, с 1850 г. печатался в «Искре», «Современнике», «Отечественных записках». В 1854 — 1963 гг. он был одним из создателей (вместе с 2 своими братьями и А.К.Толстым) стихов от лица популярнейшего в то время Козьмы Пруткова. Жемчужникову предсказывали успешную карьеру, но в 37 лет, будучи помощником статс-секретаря Государственного совета, он неожиданно ушел в отставку и уехал в Калугу к сестре. Там он долгое время общался с людьми либерального толка, с участником движения декабристов Г.С.Батеньковым, который сильно повлиял на молодого литератора. В 1863-1884 гг. Жемчужников жил в Европе — в Германии, Швейцарии, Италии, Франции, однако не переставал интересоваться политической жизнью на Родине. По возвращению в Россию продолжил печататься, и его талант развернулся с новой силой. В 1892 г. вышел первый сборник его сочинений. В 1900 г., к 50-летию его литературной деятельности, был издан новый сборник Жемчужникова - «Песни старости». В том же году он был избран почётным академиком Российской академии наук. С творческим юбилеем его поздравили Л.Толстой, В.Соловьев и ряд других видных деятелей культуры. Последние годы Жемчужников жил в основном в Тамбове, в имении родственника. В 1908 г. вышел в свет его последний сборник стихов, в том же году поэта и сатирика не стало.
   Жемчужников был автором множества острых сатир, обличающих бюрократов и лжепатриотов. Помимо этого, он был создателем целого ряда тонких лирических стихотворений на темы природы, любви, разлуки, которые были так же оригинальны и самобытны, как и его патриотические произведения, и занимают своё неотъемлемое почетное место в русской поэзии.
 

УМНЫЕ ПОЛИТИКИ


Порой в отчаянье приводит 
Меня наш старый шар земной: 
Он так давно вкруг солнца ходит 
Своей незримою тропой; 
В нем всё так сложно, так огромно; 
Так он красив и так богат... 
Но качеств этих результат 
Для жизни - менее чем скромный. 
Зачем вертится он века, 
Как в колесе вертится белка? 
Зачем так форма велика, 
Коль содержание так мелко?.. 
Всему политики виной, 
С душой ко злу лишь только чуткой. 
Без них такой нелепой шуткой 
Мне не казался б шар земной. 
Ну не обидно ль, в самом деле? 
Они пришли, как ночью тать, 
Судьбой вселенной завладели 
И род людской вернули вспять. 
Хоть грезят миром филантропы, 
Но их задача нелегка; 
В цивилизацию Европы 
Вновь лезет право кулака. 
Опять - стремленье всех ослабить, 
И к старой цели - старый путь: 
Нахально друга обмануть, 
Нещадно недруга ограбить. 
Народы все возбуждены 
И ждут лишь рокового часа, 
Потехам бешеной войны 
Готовя пушечное мясо. 
Какой тут нравственный успех? 
Мы только грубой силе верим, 
Когда, в чаду таких потех, 
От человека пахнет зверем... 

Мне и досадно и смешно, 
Когда я слышу хор хвалебный 
Творцам политики враждебной: 
«Как дальновидно! Как умно!» 
Ума тут нет. Я протестую. 
И, кстати, истину простую 
Пусть подтвердит моё перо: 
«Умно то только, что добро». 
                                       (5 ноября 1891, Стенькино)
 

***


О, скоро ль минет это время, 
Весь этот нравственный хаос, 
Где прочность убеждений - бремя, 
Где подвиг доблести - донос; 
Где после свалки безобразной, 
Которой кончилась борьба, 
Не отличишь в толпе бессвязной 
Ни чистой личности от грязной, 
Ни вольнодумца от раба; 
Где быта старого оковы 
Уже поржавели на нас, 
А светоч, путь искавший новый, 
Чуть озарив его, погас; 
Где то, что прежде создавала 
Живая мысль, идёт пока 
Как бы снаряд, идущий вяло 
И силой прежнего толчка; 
Где стыд и совесть убаюкать 
Мы все желаем чем-нибудь 
И только б нам ладонью стукать 
В «патриотическую» грудь!.. 
                                                                   (1870)

Соломаткин Л.И. "Пирушка".

***


Что за прелесть сегодня погода! 
Этот снег на вершинах вдали, 
Эта ясность лазурного свода, 
Эта зелень цветущей земли... 

Всё покрыто торжественным блеском; 
Словно всё упрекает меня, 
Что в таком разногласии резком 
Моё сердце с веселием дня. 

О, желал бы я сам, чтоб хоть ныне 
На душе моей стало светло, 
Как на той вечно снежной вершине, 
Где сияние солнце зажгло; 

Чтоб чредой понеслись к моим думам 
Годы счастья былые мои, 
Как реки этой с ласковым шумом 
Голубые несутся струи... 

Пусть затмит мне минувшее время 
Эту жизнь и что ждёт впереди... 
Упади же с души моей, бремя, 
Хоть на этот лишь день упади! 

Не боли хоть теперь, моя рана! 
Дай пожить мне блаженством былым. 
Много лет горячо, без обмана 
И любил я, и был я любим. 
                                                    (1877, Тун, Швейцария)
 

ОСЕННИЕ ЖУРАВЛИ


Сквозь вечерний туман мне под небом стемневшим 
Слышен крик журавлей всё ясней и ясней... 
Сердце к ним понеслось, издалёка летевшим, 
Из холодной страны, с обнажённых степей. 
Вот уж близко летят и всё громче рыдая, 
Словно скорбную весть мне они принесли... 
Из какого же вы неприветного края 
Прилетели сюда на ночлег, журавли?.. 

Я ту знаю страну, где уж солнце без силы, 
Где уж савана ждёт, холодея, земля 
И где в голых лесах воет ветер унылый, - 
То родимый мой край, то отчизна моя. 
Сумрак, бедность, тоска, непогода и слякоть, 
Вид угрюмый людей, вид печальный земли... 
О, как больно душе, как мне хочется плакать! 
Перестаньте рыдать надо мной, журавли!..  
                                     (28 октября 1871, Югенгейм, близ Рейна)
 


четверг, 24 октября 2013 г.

Владимир Маяковский


   Маяковский Владимир Владимирович (1893 — 1930) — выдающийся русский советский поэт, драматург, один из крупнейших представителей отечественного авангардного искусства.
   Родился в грузинском селе Багдади. Отец его, столбовой дворянин, служил лесничим. Владимир несколько лет обучался в гимназии в Кутаиси, в 1906 г., после смерти отца, его семья переехала в Москву, и он продолжил учебу уже в московской гимназии, однако в 1908 г. был исключен из нее из-за неуплаты. В 1908-1910 гг. был членом РСДРП, увлекался социал-демократическими идеями и участвовал в подпольной работе. После третьего ареста от этой деятельности он отошел.
В 1911 г. Маяковский поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где познакомился с будущим лидером футуристов и основателем группы «Гилея» Д.Д.Бурлюком, который высоко оценил стихотворные опыты Владимира. 
 
    В 1912 г. первые стихи Маяковского, примкнувшего к кубофутуристам, были опубликованы в сборнике «Пощечина общественному вкусу». В том же году состоялось его публичное выступление в петербургском артистическом кафе «Бродячая собака». В 1913 г. Маяковский издал написанный от руки сборник из 4 стихотворений - «Я!», с рисунками его коллег по училищу. В следующем году Маяковский и Бурлюк были исключены из училища за публичные выступления. На фронт во время первой мировой войны Маяковского не пустили из-за его политической неблагонадежности, однако в 1915—1917 гг. по протекции М.Горького он проходил военную службу в Петрограде в Учебной автомобильной школе. Благодаря помощи О.Брика в 1915 г. были изданы его поэмы «Флейта-позвоночник» и «Облако в штанах», а также увидели свет его антивоенная лирика и сатирические произведения. Начиная с этого времени многие стихи Маяковского были посвящены супруге Осипа Брика — Лиле Брик, в которую поэт был пылко влюблен. В 1916 г. вышел первый крупный сборник поэта - «Простое как мычание», а в 1917 г. - сборник «Революция. Поэтохроника». В советский период Маяковский работал над пьесами, киносценариями, новыми поэмами о коммунистических идеалах («150000000» и др.), сотрудничал с различными газетами и журналами, в 1919-1921 гг. работал над созданием агитационно-сатирических плакатов («Окна РОСТА»), в 1923 г. организовал группу ЛЕФ (Левый фронт искусств). В 1924 г. его выступление в Большом театре с чтением поэмы «Владимир Ильич Ленин» сопровождалось 20-минутной овацией. Являясь штатным или внештатным корреспондентом множества советских газет, Маяковский часто писал стихи к определенным событиям и датам (агитационного или пропагандистского содержания). Как журналист и как рекламный представитель треста «Моссельпром», он часто бывал за рубежом — путешествовал по Франции, Германии, США. В подарок Лиле Брик поэт привез из Парижа автомобиль «Рено». 
    В 1925-1928 гг. он много ездил по СССР с чтением собственных стихов. Последние годы Маяковский писал сатирические пьесы для театра Мейерхольда - «Клоп», «Баня». В этих произведениях автор давал понять, насколько политическая и социальная реальность далеки от тех идеалов революции, которые он воспевал ранее. Пьесы были подвергнуты критике со стороны Российской ассоциации пролетарских писателей. Партийное руководство и советская литературная верхушка проигнорировали ретроспективную выставку Маяковского «20 лет работы», посвященную всему творческому пути поэта. Существует множество версий, что побудило талантливого литератора и кумира тысяч комсомольцев совершить самоубийство — разочарование в социализме, любовные переживания или что другое — однако 14 апреля 1930 г. он выстрелил себе в грудь. При осмотре комнаты была найдена и предсмертная записка. 3 дня нескончаемый людской поток стремился к его гробу в Дом писателей, чтобы проститься к любимым автором. Он был кремирован на территории Донского монастыря. Долгое время урна с прахом в колумбарии Нового Донского кладбища, и только в 1952 г. прах Маяковского был захоронен на территории Новодевичьего кладбища в Москве.
    Медные трубы и литавры боевого лирика, эпос и разящая сатира, тонкая любовная поэзия и хлесткие плакаты РОСТА - на всем этом многообразии жанров Маяковского лежит отчетливая печать его самобытности как поэта и уникальности его литературного таланта.

   Более подробно о творчестве и непростой личной жизни поэта можно узнать на сайте, посвященном поэту - http://www.vmayakovsky.ru/

  
НАТЕ!
Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов шкатулок,
я - бесценных слов мот и транжир. 
 
 Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей. 
 
Все вы на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется -и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я - бесценных слов транжир и мот.
                                                                 (1913) 

ПОСЛУШАЙТЕ!

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - кто-то хочет, чтобы они были?
Значит - кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
"Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!"
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
                                                               (1914)
 
 
ЛИЛИЧКА!

Вместо письма

Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?

Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

(26 мая 1916, Петроград)

 
ОДА РЕВОЛЮЦИИ
   Тебе, 
   освистанная, 
   осмеянная батареями, 
   тебе, 
   изъязвленная злословием штыков, 
   восторженно возношу 
   над руганью реемой 
   оды торжественное 
   "О"! 
   О, звериная! 
   О, детская! 
   О, копеечная! 
   О, великая! 
   Каким названьем тебя еще звали? 
   Как обернешься еще, двуликая? 
   Стройной постройкой, 
   грудой развалин? 
   Машинисту, 
   пылью угля овеянному, 
   шахтеру, пробивающему толщи руд, 
   кадишь, 
   кадишь благоговейно, 
   славишь человечий труд. 
   А завтра 
   Блаженный 
   стропила соборовы 
   тщетно возносит, пощаду моля,- 
   твоих шестидюймовок тупорылые боровы 
   взрывают тысячелетия Кремля. 
   "Слава". 
   Хрипит в предсмертном рейсе. 
   Визг сирен придушенно тонок. 
   Ты шлешь моряков 
   на тонущий крейсер, 
   туда, 
   где забытый 
   мяукал котенок. 
   А после! 
   Пьяной толпой орала. 
   Ус залихватский закручен в форсе. 
   Прикладами гонишь седых адмиралов 
   вниз головой 
   с моста в Гельсингфорсе. 
   Вчерашние раны лижет и лижет, 
   и снова вижу вскрытые вены я. 
   Тебе обывательское 
   - о, будь ты проклята трижды!- 
   и мое, 
   поэтово 
   - о, четырежды славься, благословенная! - 
                                                                                   (1918)
 
Дейнека А.А. "Маяковский в РОСТА".
 

ПРОЗАСЕДАВШИЕСЯ

Чуть ночь превратится в рассвет,
вижу каждый день я:
кто в глав,
кто в ком,
кто в полит,
кто в просвет,
расходится народ в учрежденья.
Обдают дождем дела бумажные,
чуть войдешь в здание:
отобрав с полсотни -
самые важные!-
служащие расходятся на заседания.

Заявишься:
"Не могут ли аудиенцию дать?
Хожу со времени она".-
"Товарищ Иван Ваныч ушли заседать -
объединение Тео и Гукона".

Исколесишь сто лестниц.
Свет не мил.
Опять:
"Через час велели прийти вам.
Заседают:
покупка склянки чернил
Губкооперативом".

Через час:
ни секретаря,
ни секретарши нет -
голо!
Все до 22-х лет
на заседании комсомола.

Снова взбираюсь, глядя на ночь,
на верхний этаж семиэтажного дома.
"Пришел товарищ Иван Ваныч?" -
"На заседании
А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома".

Взъяренный,
на заседание
врываюсь лавиной,
дикие проклятья дорогой изрыгая.
И вижу:
сидят людей половины.
О дьявольщина!
Где же половина другая?
"Зарезали!
Убили!"
Мечусь, оря.
От страшной картины свихнулся разум.
И слышу
спокойнейший голосок секретаря:
"Оне на двух заседаниях сразу.

В день
заседаний на двадцать
надо поспеть нам.
Поневоле приходится раздвояться.
До пояса здесь,
а остальное
там".

С волнением не уснешь.
Утро раннее.
Мечтой встречаю рассвет ранний:
"О, хотя бы
еще
одно заседание
относительно искоренения всех заседаний!"
                                                                        (1922)
 
В России несколько памятников выдающемуся поэту, самый известный из них расположен в Москве, на Триумфальной площади (установлен в 1958 г., скульптор - А.П.Кибальников)

Могила Маяковского на Новодевичьем кладбище в Москве

понедельник, 21 октября 2013 г.

Александр Межиров


    Межиров Александр Петрович (1923 — 2009) — русский советский поэт и переводчик.
 Родился в Москве, в семье юриста и преподавательницы немецкого языка. В годы Великой Отечественной войны служил заместителем командира стрелковой роты на Западном и Ленинградском фронтах, в Синявинских болотах. Был комиссован в 1944 г. после тяжелой контузии.
   В 1945 г. в печали стали появляться стихи Межирова. После войны, вплоть до 1948 г. он обучался в Литературном институте имени А.М.Горького. В 1947 г. вышел его первый поэтических сборник «Дорога далека», отразивший военные переживания бывшего фронтовика. В последующие годы был издан целый ряд его новых сборников («Коммунисты, вперёд!» (1950), «Возвращение» (1955), «Ветровое стекло» (1961), «Ладожский лёд» (1965) и др.) Это были стихи о прожитой войне, о месте человека, лирического героя, в послевоенной жизни страны, о спорте, искусстве, поэт часто обращался к аллегории в своих произведениях. С 1966 г. Межиров был профессором кафедры литературного мастерства Литературного института имени А.М.Горького, вел поэтический семинар на Высших литературных курсах, оказал влияние на многих «поэтов-шестидесятников». В 1981 г. были изданы избранные произведения Межирова в двух томах. В 1986 г. за книгу «Проза в стихах» он получил Государственную премию СССР. За переводы произведений грузинских поэтов Межиров в 1987 г. стал лауреатом Государственной премии Грузинской ССР.
     В 1988 г. в жизни Межирова произошел роковой случай — на Ленинградском шоссе он насмерть сбил пешехода (которым оказался актер Ю.Гребенщиков) и скрылся с места происшествия. Он сильно переживал из-за случившегося, однако из-за его неприятия в Союзе писателей Межиров принял решение уехать из страны. С 1994 г. он жил и работал в США, читал лекции по истории русской литературы в Портлендском университете (штат Орегон) и на нью-йоркском радио, публиковал новые сборники. В 1994 г. в Белом Доме он был удостоен награды Президента Соединенных Штатов. Поэт скончался в госпитале Манхэттена в возрасте 85 лет. За свою долгую жизнь он издал более 50 книг со своими сочинениями.
 
 
РАССВЕТ ЭТОЙ ОСЕНИ

Такой туман без края над полями,
Что можно заблудиться, запропасть.
Шершавый иней пойман тополями
На листья, не успевшие опасть.

Я плохо прежде понимал все это,
Я даром эту благодать имел -
Туманы предосеннего рассвета,
Земной покой на тридевять земель.
Я думал, что не может быть иначе,
Иной представить землю я не мог,
Когда над тихой сестрорецкой дачей
В туман вплетался утренний дымок,
И волны пену на берег кидали,
И с грохотом обрушивались близ
Угластых скал. И в утренние дали
Седые чайки между волн неслись
И, возвращаясь, свежесть приносили
В туманный, сонный, влажный Ленинград.
И не было земной осенней силе
Конца и края, смерти и преград.

К нам нелегко приходит пониманье,
Но эту красоту поймешь вдвойне,
Когда пройдешь в пороховом тумане
Полями в пепле, в свисте и огне.
И станет ясно, что просторы эти
До гроба в плоть и кровь твою вошли,
И ничего прекрасней нет на свете
Рассвета отвоеванной земли.
                                                                         (1941)
 

СОН

Был бой. 
И мы устали до потери 
Всего, чем обладает человек. 
Шутил полковник: 
- Сонные тетери... - 
И падал от усталости на снег. 

А нам и жить не очень-то хотелось, - 
В том феврале, четвёртого числа, 
Мы перевоевали, 
Наша смелость, 
По правде, лишь усталостью была. 

Нам не хотелось жить - 
И мы уснули. 
Быть может, просто спать хотелось нам. 
Мы головы блаженно повернули 
В глубоком сне 
Навстречу нашим снам. 

Мне снился сон. 
В его широком русле 
Скользил смолёный корпус корабля, 
Солёным ветром паруса нагрузли, 
Вселяя страх и душу веселя. 

Мне снился сон о женщине далёкой, 
О женщине жестокой, 
Как война. 
Зовущими глазами с поволокой 
Меня вела на палубу она. 

И рядом с ней стоял я у штурвала, 
А в прибережных чащах, 
Невдали, 
Кукушка так усердно куковала, 
Чтоб мы со счёта сбиться не могли. 

И мы летели в прозелень куда-то. 
Светало на обоих берегах. 
Так спали полумёртвые солдаты 
От Шлиссельбурга в тысяче шагах. 

Ночной костёр случайного привала 
Уже золой подёрнулся на треть. 
Проснулся я. 
Кукушка куковала, 
И невозможно было умереть. 
                                                      (1984)
 
  
БАЛЛАДА О ВОЗВРАЩЕНИИ ИМЕНИ

От зеленого поля села
До зеленого поля стола,
По которому крутится-вертится шар заказной
В знаменитой пивной,
В "Метрополе",
Деревенского парня судьба довела,
Как тогда говорили, по божеской воле.
Вскоре сделался он игроком настоящим. А это
Многократно усиленный образ поэта,
Потому что великий игрок
Это вовсе не тот, кто умеет шары заколачивать в лузы,
А мудрец и провидец, почти что пророк,
С ним, во время удара, беседуют музы.
Как поэт, он обидой ничтожной раним,
Как игрок, ненадежной удачей храним,
Потому что всегда Серафим
Шестикрылый свои простирает крыла
И над ним,
И над полем зеленым стола,
По которому крутится-вертится тот партионный
Или этот, поменьше, в котором "своя",
Кариолисовы утверждая законы,
Куш, деленный на доли, кому-то суля.
В святцах смысла особого не разумея,
В честь Есенина перекрестили Егора в Сергея
Игроки игрока. И в назначенный срок
Первородное имя к нему возвратилось. Игрок
Кий сменил на пророческий посох
И творит не на аспиде шульцовских досок,
А на белых страницах - проводки рифмованных строк.
Что прославить ему суждено,
Поле сельское, или сукно,
По которому...
Впрочем, не все ли равно.
У поэзии нет преимущества перед игрой -
Вечный бой - лишь бы только остаться собой.

Ни к тому и ни к этому лиру его не ревную,-
Все присущее миру в гармонию входит земную.
                                                                                 (1946) 
 
  
***

Человек живёт на белом свете. 
Где - не знаю. Суть совсем не в том. 
Я - лежу в пристрелянном кювете, 
Он - с мороза входит в тёплый дом. 

Человек живёт на белом свете, 
Он - в квартиру поднялся уже. 
Я - лежу в пристрелянном кювете, 
На перебомблённом рубеже. 

Человек живёт на белом свете 
Он - в квартире зажигает свет 
Я - лежу в пристрелянном кювете, 
Я - вмерзаю в ледяной кювет. 

Снег не тает. Губы, щёки, веки 
Он засыпал. И велит дрожать... 
С думой о далёком человеке 
Легче до атаки мне лежать. 

А потом подняться, разогнуться, 
От кювета тело оторвать, 
На ледовом поле не споткнуться 
И пойти в атаку - 
Воевать. 

Я лежу в пристрелянном кювете. 
Снег седой щетиной на скуле. 
Где-то человек живёт на свете - 
На моей красавице земле! 

Знаю, знаю - распрямлюсь, да встану, 
Да чрез гробовую полосу 
К вражьему ощеренному стану 
Смертную прохладу понесу. 

Я лежу в пристрелянном кювете, 
Я к земле сквозь тусклый лёд приник... 
Человек живёт на белом свете - 
Мой далёкий отсвет! Мой двойник! 
 
Урна с прахом А.П.Межирова была перевезена в Москву из США и захоронена на Переделкинском кладбище, рядом с родственниками поэта.
Фото - с сайта "Могилы знаменитостей. Виртуальный некрополь" (http://www.m-necropol.ru)