Илья Эренбург

   Эренбург Илья Григорьевич (1891 – 1967) – русский советский писатель, поэт, публицист, переводчик.

    Эренбург родился в Киеве, в семье инженера еврейской происхождения. Когда его отец получил место директора Хамовнического пиво-медоваренного завода, семья переехала в Москву. Илья учился в 1-й Московской гимназии, однако был исключен из-за участия в революционном кружке. Был арестован как большевик в 1908 г., через некоторое время был выпущен под залог и эмигрировал во Францию. Там он активно занимался литературной деятельностью, общался с французскими модернистами, издал несколько сборников стихов, книгу переводов Ф. Вийона. В период первой мировой войны работал военным корреспондентом. 

    В 1916 г. вышел в свет его сборник «Стихи о канунах», который был встречен с интересом Брюсовым, Блоком, Гумилевым и другими видными поэтами. После Февральской революции вернулся в Россию, но события Октября он встретил враждебно – к тому времени он уже давно разочаровался в идеях большевизма  ( его сборник стихов «Молитва о России» (1918) был изъят из советских библиотек). Он много ездил по России, зарабатывал на жизнь статьями, в 1921-1924 гг., имея советский паспорт, проживал в Берлине, где в 1922 г. опубликовал нашумевший роман «Необычайные похождения Хулио Хуренито», в котором не только предсказал нацизм, но даже и создание атомной бомбы, за что многие именовали впоследствии Эренбурга «пророком». Советские власти старались использовать его публицистские таланты для создания привлекательного образа сталинского режима за границей. В 1920-1930 гг. он объездил практически всю Западную Европу, а после прихода к власти в Германии Гитлера в 1933 г. стал крупнейшим мастером антинацистской пропаганды. В этот период он продолжал выступать как поэт, хотя более занимался прозой – рассказами, эссе, романами («Падение Парижа», 1941, и т.д.) После начала Великой Отечественной войны писал для наиболее авторитетных газет, был членом Еврейского антифашистского комитета. Нацисты именовали его «домашним евреем Сталина», а Гитлер лично распорядился поймать и повесить Эренбурга. 

    В послевоенное время Эренбург написал дилогию — романы «Буря» (1946—1947) и «Девятый вал» (1950), а в 1954 г. вышел роман «Оттепель», давший название целой эпохе в советской истории. Был автором популярных  в среде творческой интеллигенции мемуаров «Люди, годы, жизнь», руководил движение Борцов за мир. В конце жизни Эренбург вернулся к написанию стихов (часть поэтического наследия публиковалась посмертно). Скончался писатель и поэт в Москве после продолжительной болезни.

 ***

Сегодня я видел, как Ваши тяжелые слёзы
Слетали и долго блестели на чёрных шелках,
И мне захотелось сказать Вам про белые розы,
Что раз расцветают на бледно-зеленых кустах.

Я знаю, что плакать Вы можете только красиво,
Как будто роняя куда-то свои лепестки,
И кажется мне, что Вы словно усталая ива,
Что тихо склонилась и плачет над ширью реки.

Мне хочется взять Ваши руки в тяжелом браслете,
На кисти которых так нежно легли кружева,
И тихо сказать Вам о бледно-лазурном рассвете,
О том, как склоняется в поле и плачет трава.

Лишь только растают вдали полуночные чары
И первые отблески солнца окрасят луга,
Раскрыв лепестки, наклоняются вниз ненюфары
И тихо роняют на темное дно жемчуга.

Я знаю, тогда распускаются белые розы
И плачут они на особенно тонких стеблях.
Я знаю, тогда вы роняете крупные слёзы
И долго сверкают они на тяжелых шелках.

***

Когда встают туманы злые

И ветер гасит мой камин,

В бреду мне чудится, Россия,

Безлюдие твоих равнин.

В моей мансарде полутемной,

Под шум парижской мостовой,

Ты кажешься мне столь огромной,

Столь беспримерно неживой,

Таишь такое безразличье,

Такое нехотенье жить,

Что я страшусь твое величье

Своею жалобой смутить.

                                              (1912)

 

 

1941

Мяли танки теплые хлеба,

И горела, как свеча, изба.

Шли деревни. Не забыть вовек

Визга умирающих телег,

Как лежала девочка без ног,

Как не стало на земле дорог.

Но тогда на жадного врага

Ополчились нивы и луга,

Разъярился даже горицвет,

Дерево и то стреляло вслед,

Ночью партизанили кусты

И взлетали, как щепа, мосты,

Шли с погоста деды и отцы,

Пули подавали мертвецы,

И, косматые, как облака,

Врукопашную пошли века.

Шли солдаты бить и перебить,

Как ходили прежде молотить.

Смерть предстала им не в высоте,

А в крестьянской древней простоте,

Та, что пригорюнилась, как мать,

Та, которой нам не миновать.

Затвердело сердце у земли,

А солдаты шли, и шли, и шли,

Шла Урала темная руда,

Шли, гремя, железные стада,

Шел Смоленщины дремучий бор,

Шел глухой, зазубренный топор,

Шли пустые, тусклые поля,

Шла большая русская земля.

                                         (1941)

***

Молодому кажется, что в старости

Расступаются густые заросли,

Всё измерено, давно погашено,

Не пойти ни вброд, ни врукопашную,

Любит поворчать, и тем не менее

Он дошел до точки примирения.

Всё не так. В моем проклятом возрасте

Карты розданы, но нет уж козыря,

Страсть грызет и требует по-прежнему,

Подгоняет сердце, будто не жил я,

И хотя уже готовы вынести,

Хватит на двоих непримиримости,

Бьешься, и не только с истуканами,

Сам с собой.

Еще удар — под занавес.

                                       (1964-1966)

 

Н.С.Хрущев и И.Г.Эренбург

 Эренбург был похоронен на московском Новодевичьем кладбище при большом скоплении народа (около 15 000 человек). Фото надгробия - с сайта "Чтобы помнили" (http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=1094)