Валерий Брюсов

    Брюсов Валерий Яковлевич (1873 – 1924) – видный русский поэт, прозаик, один из основателей и идейных лидеров русского символизма, драматург, переводчик, литературный критик.

   Родился он в Москве, в купеческой семье. Его дед, А.Я.Бакулин, был известен как поэт-баснописец, отец также сочинял стихи. Поэтому Валерий уже в 8 лет стал пробовать создавать стихи, затем – рассказы, а к 13 годам твердо решил избрать литературную стезю. Вначале он писал в духе Некрасова и Надсона (в его семье сочувствовали народническому движению, уделяли большое внимание «принципам материализма и атеизма»), в 1890-е гг. увлекся французскими символистами – Бодлером, Верленом и другими. В 1893 он отправил письмо Верлену, в котором утверждал о своём предназначении распространять символизм в России и представлял себя как основоположника этого нового для России литературного течения. В том же году Брюсов, окончив обучение в гимназии Поливанова, поступил на историко-филологический факультет Московского университета. В 1895 г. выходит его первый сборник стихов «Chefs d’oeuvre» («Шедевры»). Брюсов провозглашает в них по сути принцип «искусство для искусства» и отрешённость от «внешнего мира», что останется характерной особенностью его поэтического творчества и в дальнейшем. Начиная с этого периода он очень много и продуктивно писал, выпуская в год иной раз по нескольку книг. Это были сборники стихотворений, рассказов, романы, переводы, научные и критические статьи. Будучи неисправимым «холодным мечтателем», Брюсов активно разрабатывал теорию символизма, нашел друзей «по духу», в частности, талантливого поэта К.Д.Бальмонта. В 1897 г. он женился на Иоанне Рунт, которая стала и помощником, и духовной спутницей литератора (после смерти Брюсова она стала хранителем его архива и издателем его наследия). В 1899 г. Брюсов стал одним из руководителей нового издательства «Скорпион», в котором издавались его стихотворные сборники. Характерной чертой поэзии Брюсова становится «всеохватность», экспериментаторство с различными поэтическими стилями, которые привлекали Брюсова как исследователя литературы. Он сочинял в русской и иностранной манерах (был даже автором «песни австралийских дикарей»), готовил антологию «Сны человечества», представляющую собой стилизацию (или переводы) поэтических стилей всех эпох. В 1905 г. был издан сборник «Stephanos» («Венок»), который Брюсов считал вершиной своего творчества. В основе этого сборника лежала гражданская лирика, созданная под впечатлением от революционных событий 1905 г.

   

   В 1904 – 1909 гг. Брюсов был фактическим руководителем символистского журнала «Весы» (хотя формально его редактором был С.А.Поляков) – самым авторитетным модернистским журналом России. Валерий Яковлевич к тому времени уже был одним из самых влиятельных поэтов страны, «жрецом» культуры, мнением которого дорожили не только символисты, но и акмеисты (во главе с Гумилевым), и футуристы. В 1908 г. он стал директором Московского литературно-художественного кружка, переключился со стихов на прозу и критические заметки. В 1910 – 1914 гг. работал в старейшем московском журнале – «Русская мысль».

   У Брюсова, несмотря на женатое положение, было несколько бурных романов с представительницами искусства, в частности, писательницей Ниной Петровской и поэтессой Надеждой Львовой. Последней он посвятил свои циклы «Стихи Нелли» и «Новые стихи Нелли». Любовь Львовой к Брюсову завершилась трагически – в 1913 г. она застрелилась в состоянии депрессии. Брюсов был сражен этим известием, он бежал из Москвы в Петербург…Позднее он писал о своих чувствах: «Эти дни, один с самим собой, на своем Страшном Суде, я пересматриваю всю свою жизнь, все свои дела и все помышления. Скоро будет произнесен приговор».

    В 1914 г., с началом первой мировой войны, Брюсов уехал военным корреспондентом на фронт. Октябрьские события 1917 г. он приветствовал, в отличие от ряда коллег. Работал в различных московских учреждениях, продолжал заниматься литературной и издательской деятельностью. В 1920 г. он вступил в компартию, через год создал и возглавил Высший литературно-художественный институт в Москве. Выходят и его новые сборники стихотворений «Дали» (1922), «Mea» («Спеши!», 1924), в которых Брюсов продолжал экспериментировать с различными видами стихосложения. В некоторых его стихах этого времени просматриваются мотивы грусти, разочарования действительностью. Поэт скончался в Москве от крупозного воспаления легких (есть версия, что ранняя смерть поэта связана с его пристрастием к морфию, а затем – к героину).

   

   Брюсов был очень неординарным поэтом своего времени, классиком и новатором, отважным бойцом за народную справедливость и усталым отчаявшимся человеком, который провозглашал то силу любви, то наслаждение смертью…Его коллекция в несколько тысяч книг на разных языках поражала многих, как и его привычка делать пометки в книгах на том же языке, на котором они написаны (включая латынь и индийский санскрит). Он оставил о себе неоднозначные мнения современников, однако его вклад как литератора, редактора и педагога бесценен и труды его являются неотъемлемой частью золотого фонда русской литературы.

   Сайт о жизни и творчестве писателя - http://bryusov.lit-info.ru/

"Дом Брюсова", особняк № 30 по проспекту Мира в Москве, где поэт и критик жил в 1910-1924 гг. (более подробная информация о "Доме Брюсова" с фотографиями дома и внутренних интерьеров - на http://anothercity.livejournal.com/564435.html )

***

Когда былые дни я вижу сквозь туман,

Мне кажется всегда – то не мое былое,

А лишь прочитанный восторженный роман.

И странно мне теперь, в томительном покое,

Припомнить блеск побед и боль заживших ран:

И сердце, и мечты, и все во мне – иное…

Напрасен позний зов когда-то милых лиц,

Не воскресить мечты, мелькнувшей и прожитой, –

От горя и любви остался ряд страниц!

И я иду вперед дорогою открытой,

Вокруг меня темно, а сзади блеск зарниц…

Но неизменен путь звезды ее орбитой.

                                            (22 июня 1895)

ЮНОМУ ПОЭТУ

Юноша бледный со взором горящим,

Ныне даю я тебе три завета:

Первый прими: не живи настоящим,

Только грядущее — область поэта.

Помни второй: никому не сочувствуй,

Сам же себя полюби беспредельно.

Третий храни: поклоняйся искусству,

Только ему, безраздумно, бесцельно,

Юноша бледный со взором смущенным!

Если ты примешь моих три завета,

Молча паду я бойцом побежденным,

Зная, что в мире оставлю поэта.

                                                           (15 июля 1896)

СКИФЫ

Если б некогда гостем я прибыл

К вам, мои отдаленные предки, -

Вы собратом гордиться могли бы,

Полюбили бы взор мой меткий.

Мне легко далась бы наука

Поджидать матерого тура.

Вот - я чувствую гибкость лука,

На плечах моих барсова шкура.

Словно с детства я к битвам приучен!

Все в раздолье степей мне родное!

И мой голос верно созвучен

С оглушительным бранным воем.

Из пловцов окажусь я лучшим,

Обгоню всех юношей в беге;

Ваша дева со взором жгучим

Заласкает меня ночью в телеге.

Истукан на середине деревни

Поглядит на меня исподлобья.

Я уважу лик его древний,

Одарить его пышно - готов я.

А когда рассядутся старцы,

Молодежь запляшет под клики, -

На куске сбереженного кварца

Начерчу я новые лики.

Я буду как все - и особый.

Волхвы меня примут как сына.

Я сложу им песню для пробы.

Но от них уйду я в дружину.

Гей вы! слушайте, вольные волки!

Повинуйтесь жданному кличу!

У коней развеваются челки,

Мы опять летим на добычу.

                                                  (29 ноября 1899)

КИНЖАЛ

Иль никогда на голос мщенья

Из золотых ножон не вырвешь свой

клинок...

            М. Лермонтов

Из ножен вырван он и блещет вам в глаза,

Как и в былые дни, отточенный и острый.

Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза,

     И песня с бурей вечно сестры.

Когда не видел я ни дерзости, ни сил,

Когда все под ярмом клонили молча выи,

Я уходил в страну молчанья и могил,

     В века, загадочно былые.

Как ненавидел я всей этой жизни строй,

Позорно-мелочный, неправый, некрасивый,

Но я на зов к борьбе лишь хохотал порой,

     Не веря в робкие призывы.

Но чуть заслышал я заветный зов трубы,

Едва раскинулись огнистые знамена,

Я — отзыв вам кричу, я — песенник борьбы,

     Я вторю грому с небосклона.

Кинжал поэзии! Кровавый молний свет,

Как прежде, пробежал по этой верной стали,

И снова я с людьми,— затем, что я — поэт,

     Затем, что молнии сверкали.

                                                       (1903)

СНЕЖНАЯ РОССИЯ

За полем снежным — поле снежное,

 Безмерно-белые луга;

 Везде — молчанье неизбежное,

 Снега, снега, снега, снега…

 Деревни кое-где расставлены,

 Как пятна в безднах белизны:

 Дома сугробами задавлены,

 Плетни под снегом не видны.

 Леса вдали чернеют голые, —

 Ветвей запутанная сеть.

 Лишь ветер песни невеселые

 В них, иней вея, смеет петь.

 Змеится путь, в снегах затерянный:

 По белизне — две борозды…

 Лошадка рысью неуверенной

 Новит чуть зримые следы.

 Но скрылись санки — словно, белая,

 Их поглотила пустота;

 И вновь равнина опустелая

 Нема, беззвучна и чиста.

 И лишь вороны, стаей бдительной,

 Порой над пустотой кружат,

 Да вечером, в тиши томительной,

 Горит оранжевый закат.

 Огни лимонно-апельсинные

 На небе бледно-голубом

 Дрожат… Но быстро тени длинные

 Закутывают все кругом.

                                       (1917)

ГРЯДУЩИЙ ГИМН

Солнце летит неизмерной орбитой,

Звезды меняют шеренгами строй...

Что ж, если что-то под солнцем разбито?

Бей, и удары удвой и утрой!

Пал Илион, чтобы славить Гомеру!

Распят Христос, чтобы Данту мечтать!

Правду за вымысел! меру за меру!

Нам ли сказанья веков дочитать!

Дни отбушуют, и станем мы сами

Сказкой, виденьем в провале былом.

Кем же в столетья войдем? голосами

Чьими докатится красный псалом?

Он, нам неведомый; встанет, почует

Истину наших разорванных дней,

То, что теперь лишь по душам кочует,

Свет, что за далью полней и видней.

Станут иными узоры Медведиц,

Станет весь мир из машин и из воль...

Все ж из былого, поэт-сердцеведец,

Гимн о былом - твой - восславить позволь!

                                                              (Ноябрь, 1921)

Могила Брюсова на Новодевичьем кладбище в Москве.