Кондратий Рылеев

   Рылеев Кондратий Федорович (1795 – 1826) - поэт-декабрист, член Северного Общества декабристов, один из наиболее активных участников восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 г.

   Родился в селе Батово Петербургской губернии в семье армейского офицера, небогатого помещика. В 1801—1814 гг. учился в Петербургском первом кадетском корпусе, после окончания которого в чине прапорщика участвовал в заграничных походах русской армии 1814—1815 гг. После кампании квартировался вместе с ротой сначала в местечке Ретово Виленской губернии, затем в Подгорной слободе Воронежской губернии. В период службы он воочию познакомился с суровыми и жестокими воинскими порядками, получившими впоследствии название «аракчеевщины». В 1818 г. по «домашним обстоятельствам» Рылеев был уволен со службы, в 1819 г. переехал в Петербург, служил заседателем от дворянства в Петербургской палате уголовного суда, а с 1824 г. являлся правителем дел канцелярии Российско-Американской компании.

   В Петербурге он сблизился со столичными литераторами, стал членом «Вольного общества любителей российской словесности», позже – членом масонской ложи; сотрудничал со столичными журналами. В 1820 г. им была написана знаменитая сатирическая ода «К временщику», посвященная А.А.Аракчееву. В 1821-1823 гг. он создает поэтический цикл «Думы», посвященный подвигам выдающихся предков из народа. В 1823 г. наступает ключевой этап в жизни Рылеева – он становится членом Северного общества, став вскоре одним из его руководителей благодаря собственной энергии, активности и решительности. В 1823-1825 гг. он вместе с поэтом-декабристом А.Бестужевым (Марлинским) издавал ежегодный альманах «Полярная звезда» - по сути, основной печатный орган декабристов. В 1825 г. им были созданы поэмы «Войнаровский» и «Наливайко».

  Рылеев стал одним из инициаторов и руководителей подготовки восстания на Сенатской площади, после провала восстания оказался под следствием. Его антимонархические взгляды, призывы к уничтожению царской семьи, а также взятие всей вины на себя ради спасения своих товарищей стали причиной вынесения поэту смертного приговора – 13 июля 1826 г. он в числе 5 наиболее радикальных руководителей движения был повешен на кронверке Петропавловской крепости в Петербурге.

  Рылеев до конца жизни оставался романтиком, ассоциировавшим себя с выдающимися тираноборцами предыдущих поколений. «Тюрьма мне в честь, не в укоризну, За дело правое я в ней, И мне ль стыдиться сих цепей, Когда ношу их за Отчизну!» - нацарапал Рылеев на оловянной тарелке в камере, незадолго до казни. Его лирика была отражением его характера – вольнолюбивая, нравоучительная, с преобладанием «гражданских» мотивов. Рылеев, наряду с А.Бестужевым, стояли у истоков той самой «гражданской» поэзии, получившей развитие в «Современнике» Некрасова и других изданиях демократической интеллигенции 1860-1870-х гг. «Я не поэт, а гражданин», - говорил о себе Рылеев, показывая, что поэтическая работа для него неразрывно связано со служением на благо общественных интересов Отечества. После восстания 1825 г. произведения Рылеева были запрещены, а рукописи и издание по большей части уничтожены. Только благодаря Герцену, Огареву, а позднее и деятелям советского времени наследие Рылеева его лирические стихи, патриотические баллады и стихотворения -   заняло достойное место в отечественной литературе.

ИВАН СУСАНИН

   В исходе 1612 года юный Михаил Феодорович Романов, последняя отрасль Руриковой династии, скрывался в Костромской области. В то время Москву занимали поляки: сии пришельцы хотели утвердить на российском престоле царевича Владислава, сына короля их Сигизмунда III. Один отряд проникнул в костромские пределы и искал захватить Михаила. Вблизи от его убежища враги схватили Ивана Сусанина, жителя села Домнина, и требовали, чтобы он тайно провёл их к жилищу будущего венценосца России. Как верный сын отечества, Сусанин захотел лучше погибнуть, нежели предательством спасти жизнь. Он повёл поляков в противную сторону и известил Михаила об опасности: бывшие с ним успели увезти его. Раздражённые поляки убили Сусанина. По восшествии на престол Михаила Феодоровича (в 1613) потомству Сусанина дана была жалованная грамота на участок земли при селе Домнине; её подтверждали и последующие государи.

«Куда ты ведёшь нас?.. не видно ни зги! —

Сусанину с сердцем вскричали враги. —

Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;

Нам, знать, не добраться с тобой до ночлега.

Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути;

Но тем Михаила тебе не спасти!

Пусть мы заблудились, пусть вьюга бушует, -

Но смерти от ляхов ваш царь не минует!..

Веди ж нас, — так будет тебе за труды;

Иль бойся: не долго у нас до беды!

Заставил всю ночь нас пробиться с метелью...

Но что там чернеет в долине за елью?»

«Деревня! — сарматам в ответ мужичок: —

Вот гумна, заборы, а вот и мосток.

За мною! в ворота! — избушечка эта

Во всякое время для гостя нагрета.

Войдите — не бойтесь!» — «Ну, то-то, москаль!..

Какая же, братцы, чертовская даль!

Такой я проклятой не видывал ночи,

Слепились от снегу соколии очи...

Жупан мой — хоть выжми, нет нитки сухой! —

Вошед, проворчал так сармат молодой. —

Вина нам, хозяин! мы смокли, иззябли!

Скорей!.. не заставь нас приняться за сабли!»

Вот скатерть простая на стол постлана;

Поставлено пиво и кружка вина,

И русская каша и щи пред гостями,

И хлеб перед каждым большими ломтями.

В окончины ветер, бушуя, стучит;

Уныло и с треском лучина горит.

Давно уж за полночь!.. Сном крепким объяты,

Лежат беззаботно по лавкам сарматы.

Все в дымной избушке вкушают покой;

Один, настороже, Сусанин седой

Вполголоса молит в углу у иконы

Царю молодому святой обороны!..

Вдруг кто-то к воротам подъехал верхом.

Сусанин поднялся и в двери тайком...

«Ты ль это, родимый?.. А я за тобою!

«Куда ты уходишь ненастной порою?

За полночь... а ветер ещё не затих;

Наводишь тоску лишь на сердце родных!»

«Приводит сам бог тебя к этому дому,

Мой сын, поспешай же к царю молодому,

Скажи Михаилу, чтоб скрылся скорей,

Что гордые ляхи, по злобе своей,

Его потаённо убить замышляют

И новой бедою Москве угрожают!

Скажи, что Сусанин спасает царя,

Любовью к отчизне и вере горя.

Скажи, что спасенье в одном лишь побеге

И что уж убийцы со мной на ночлеге». -

«Но что ты затеял? подумай, родной!

Убьют тебя ляхи... Что будет со мной?

И с юной сестрою и с матерью хилой?» -

«Творец защитит вас святой своей силой.

Не даст он погибнуть, родимые, вам:

Покров и помощник он всем сиротам.

Прощай же, о сын мой, нам дорого время;

И помни: я гибну за русское племя!»

Рыдая, на лошадь Сусанин младой

Вскочил и помчался свистящей стрелой.

Луна между тем совершила полкруга;

Свист ветра умолкнул, утихнула вьюга.

На небе восточном зарделась заря,

Проснулись сарматы — злодеи царя.

«Сусанин! — вскричали, — что молишься богу?

Теперь уж не время — пора нам в дорогу!»

Оставив деревню шумящей толпой,

В лес тёмный вступают окольной тропой.

Сусанин ведёт их... Вот утро настало,

И солнце сквозь ветви в лесу засияло:

То скроется быстро, то ярко блеснёт,

То тускло засветит, то вновь пропадёт.

Стоят не шелохнясь и дуб и берёза,

Лишь снег под ногами скрипит от мороза,

Лишь временно ворон, вспорхнув, прошумит,

И дятел дуплистую иву долбит.

Друг за другом идут в молчаньи сарматы;

Всё дале и дале седой их вожатый.

Уж солнце высоко сияет с небес —

Всё глуше и диче становится лес!

И вдруг пропадает тропинка пред ними:

И сосны и ели, ветвями густыми

Склонившись угрюмо до самой земли,

Дебристую стену из сучьев сплели.

Вотще настороже тревожное ухо:

Всё в том захолустье и мёртво и глухо...

«Куда ты завёл нас?» — лях старый вскричал.

«Туда, куда нужно! — Сусанин сказал. —

Убейте! замучьте! — моя здесь могила!

Но знайте и рвитесь: я спас Михаила!

Предателя, мнили, во мне вы нашли:

Их нет и не будет на Русской земли!

В ней каждый отчизну с младенчества любит

И душу изменой свою не погубит».

«Злодей! — закричали враги, закипев, —

Умрёшь под мечами!» — «Не страшен ваш гнев!

Кто русский по сердцу, тот бодро, и смело,

И радостно гибнет за правое дело!

Ни казни, ни смерти и я не боюсь:

Не дрогнув, умру за царя и за Русь!»

«Умри же! — сарматы герою вскричали,

И сабли над старцем, свистя, засверкали! —

Погибни, предатель! Конец твой настал!»

И твёрдый Сусанин весь в язвах упал!

Снег чистый чистейшая кровь обагрила:

Она для России спасла Михаила!

                                                          (1822)

 

 

СМЕРТЬ ЕРМАКА

 

                                                                                                               П.А.Муханову

   Под словом Сибирь разумеется ныне неизмеримое пространство от хребта Уральского до берегов Восточного океана. Некогда Сибирским царством называлось небольшое татарское владение, коего столица, Искер, находилась на реке Иртыше, впадающей в Обь. В половине XVI века сие царство зависело от России. В 1569 году царь Кучум был принят под руку Иоанна Грозного и обязался платить дань. Между тем сибирские татары и подвластные им остяки и вогуличи вторгались иногда в пермские области. Это заставило российское правительство обратить внимание на обеспечение сих украйн укреплёнными местами и умножением в них народонаселения. Богатые в то время купцы Строгановы получили во владение обширные пустыни на пределах Пермии: им дано было право заселить их и обработать. Сзывая вольницу, сии деятельные помещики обратились к казакам, кои, не признавая над собою никакой верховной власти, грабили на Волге промышленников и купеческие караваны. Летом 1579 года 540 сих удальцов пришли на берега Камы; предводителей у них было пятеро, главный назывался Ермак Тимофеев. Строгановы присоединили к ним 300 человек разных висельников, снабдили их порохом, свинцом и другими припасами и отправили за Уральские горы (в 1581 г.). В течение следующего года казаки разбили татар во многих сражениях, взяли Искер, пленили Кучумова племянника, царевича Маметкула, и около трёх лет господствовали в Сибири. Между тем число их мало-помалу уменьшалось: много погибло от оплошности. Сверженный Кучум бежал в киргизские степи и замышлял способы истребить казаков. В одну тёмную ночь (5 августа 1584 г.), при сильном дожде, он учинил неожиданное нападение: казаки защищались мужественно, но не могли стоять долго; они должны были уступить силе и незапности удара. Не имея средств к спасению, кроме бегства, Ермак бросился в Иртыш, в намерении переплыть на другую сторону, и погиб в волнах. Летописцы представляют сего казака героя крепкотелым, осанистым и широкоплечим, он был роста среднего, имел плоское лицо, быстрые глаза, чёрную бороду, тёмные и кудрявые волосы. Несколько лет после сего Сибирь была оставлена россиянами; потом пришли царские войска и снова завладели ею. В течение XVII века беспрерывные завоевания разных удальцов-предводителей отнесли пределы Российского государства к берегам Восточного океана.

Ревела буря, дождь шумел;

Во мраке молнии летали;

Бесперерывно гром гремел,

И ветры в дебрях бушевали...

Ко славе страстию дыша,

В стране суровой и угрюмой,

На диком бреге Иртыша

Сидел Ермак, объятый думой.

Товарищи его трудов,

Побед и громозвучной славы,

Среди раскинутых шатров

Беспечно спали близ дубравы.

«О, спите, спите, — мнил герой, —

Друзья, под бурею ревущей;

С рассветом глас раздастся мой,

На славу иль на смерть зовущий!

Вам нужен отдых; сладкий сон

И в бурю храбрых успокоит;

В мечтах напомнит славу он

И силы ратников удвоит.

Кто жизни не щадил своей

В разбоях, злато добывая,

Тот думать будет ли о ней,

За Русь святую погибая?

Своей и вражьей кровью смыв

Все преступленья буйной жизни

И за победы заслужив

Благословения отчизны, —

Нам смерть не может быть страшна;

Своё мы дело совершили:

Сибирь царю покорена,

И мы — не праздно в мире жили!»

Но роковой его удел

Уже сидел с героем рядом

И с сожалением глядел

На жертву любопытным взглядом.

Ревела буря, дождь шумел;

Во мраке молнии летали;

Бесперерывно гром гремел,

И ветры в дебрях бушевали.

Иртыш кипел в крутых брегах,

Вздымалися седые волны,

И рассыпались с рёвом в прах,

Бия о брег, козачьи чёлны.

С вождём покой в объятьях сна

Дружина храбрая вкушала;

С Кучумом буря лишь одна

На их погибель не дремала!

Страшась вступить с героем в бой,

Кучум к шатрам, как тать презренный,

Прокрался тайною тропой,

Татар толпами окруженный.

Мечи сверкнули в их руках —

И окровавилась долина,

И пала грозная в боях,

Не обнажив мечей, дружина...

Ермак воспрянул ото сна

И, гибель зря, стремится в волны,

Душа отвагою полна,

Но далеко от брега чёлны!

Иртыш волнуется сильней —

Ермак все силы напрягает

И мощною рукой своей

Валы седые рассекает...

Плывёт... уж близко челнока —

Но сила року уступила,

И, закипев страшней, река

Героя с шумом поглотила.

Лишивши сил богатыря

Бороться с ярою волною,

Тяжёлый панцирь — дар царя -

Стал гибели его виною.

Ревела буря... вдруг луной

Иртыш кипящий осребрился,

И труп, извергнутый волной,

В броне медяной озарился.

Носились тучи, дождь шумел,

И молнии ещё сверкали,

И гром вдали ещё гремел,

И ветры в дебрях бушевали.

                                           (1821)

К ВРЕМЕНЩИКУ

(Подражание Персиевой сатире «К Рубеллию»)

Надменный временщик, и подлый и коварный,

Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,

Неистовый тиран родной страны своей,

Взнесённый в важный сан пронырствами злодей!

Ты на меня взирать с презрением дерзаешь

И в грозном взоре мне свой ярый гнев являешь!

Твоим вниманием не дорожу, подлец;

Из уст твоих хула — достойных хвал венец!

Смеюсь мне сделанным тобой уничиженьем!

Могу ль унизиться твоим пренебреженьем,

Коль сам с презрением я на тебя гляжу

И горд, что чувств твоих в себе не нахожу?

Что сей кимвальный звук твоей мгновенной славы?

Что власть ужасная и сан твой величавый?

Ах! лучше скрыть себя в безвестности простой,

Чем с низкими страстьми и подлою душой

Себя, для строгого своих сограждан взора,

На суд их выставлять, как будто для позора!

Когда во мне, когда нет доблестей прямых,

Что пользы в сане мне и в почестях моих?

Не сан, не род — одни достоинства почтенны;

Сеян! и самые цари без них — презренны;

И в Цицероне мной не консул — сам он чтим,

За то что им спасён от Катилины Рим...

О муж, достойный муж! почто не можешь, снова

Родившись, сограждан спасти от рока злого?

Тиран, вострепещи! родиться может он,

Иль Кассий, или Брут, иль враг царей Катон!

О, как на лире я потщусь того прославить,

Отечество моё кто от тебя избавит!

Под лицемерием ты мыслишь, может быть,

От взора общего причины зла укрыть...

Не зная о своём ужасном положенье,

Ты заблуждаешься в несчастном ослепленье;

Как ни притворствуешь и как ты ни хитришь,

Но свойства злобные души не утаишь:

Твои дела тебя изобличат народу;

Познает он — что ты стеснил его свободу,

Налогом тягостным довёл до нищеты,

Селения лишил их прежней красоты...

Тогда вострепещи, о временщик надменный!

Народ тиранствами ужасен разъяренный!

Но если злобный рок, злодея полюбя,

От справедливой мзды и сохранит тебя,

Всё трепещи, тиран! За зло и вероломство

Тебе свой приговор произнесёт потомство!

                                                                    (1820)

К N. N.

Я не хочу любви твоей,

Я не могу её присвоить;

Я отвечать не в силах ей,

Моя душа твоей не стоит.

Полна душа твоя всегда

Одних прекрасных ощущений,

Ты бурных чувств моих чужда,

Чужда моих суровых мнений.

Прощаешь ты врагам своим —

Я не знаком с сим чувством нежным

И оскорбителям моим

Плачу отмщеньем неизбежным.

Лишь временно кажусь я слаб,

Движеньями души владею

Не христианин и не раб,

Прощать обид я не умею.

Мне не любовь твоя нужна,

Занятья нужны мне иные:

Отрадна мне одна война,

Одни тревоги боевые.

Любовь никак нейдёт на ум:

Увы! моя отчизна страждет, —

Душа в волненьи тяжких дум

Теперь одной свободы жаждет.

                                                        (1824)

 Мемориал на острове Декабристов в Санкт-Петербурге, где были погребены тела пяти казненных участников заговора (фото со страницы http://repin.info/mystery/Secret_graves_of_the_Decembrists)

   Точное место захоронения декабристов неизвестно - их хоронили тайно, власти того периода сделали все возможное, чтобы от могилы не осталось и следа. Обнаженные тела повешенных были брошены в яму с негашеной известью и засыпаны, предположительно на берегу острова Голодай (ныне - остров Декабристов). В июне 1917 г., в результате раскопок на острове, на одном из пустыре, именуемом "собачьим кладбищем" (поскольку там было принято хоронить домашних животных), было обнаружено несколько гробов с останками людей в офицерской форме времен Александра I. Поскольку Временному правительству, находящемуся тогда у власти, было выгодно позиционировать себя как продолжателей дела Рылеева, Пестеля и их сподвижников, газеты взорвались сенсационными заголовками: «Найдена могила казненных декабристов!» Обелиск, представленный выше на фото, был установлен на месте найденного захоронения в 1939 г., а вокруг был разбит сквер. Однако в дальнейшем экспертизой было доказано (с учетом изучения одежды, возраста покойных, а также ряда исторических несоответствий), что данные останки никакого отношения к декабристам не имеют.

   Однако на территории острова имеется и еще один памятник декабристам - в свое время группа ученых на основе анализа исторических материалов рассчитала возможное место их захоронения. Анализ почвы в предполагаемом месте показал превышенное содержание извести, что служит в пользу этой версии. В настоящее время на этом месте и установлен второй памятный знак казненным. Однако со стопроцентной точностью место их погребения уже никогда нельзя будет установить.

 

Фото второй предполагаемой могилы - с http://www.esosedi.ru/onmap/zdes_nahoditsya_obschaya_mogila_pyateryih_kaznennyih_dekabristov_naybolee_veroyatno_/6205157/index.html