Владимир Нарбут

    Нарбут Владимир Иванович (1888 — 1938) — русский поэт, представитель акмеизма, критик, прозаик.

   Родился на хуторе Нарбутовка Глуховского уезда Черниговской губернии в семье помещика. Происходил из старинного литовского дворянского рода, переселившегося на Украину в XVII в. После окончания с золотой медалью Глуховской гимназии в 1906 г. переехал с братом в Петербург для поступления в Университет. Курса он так и не закончил, однако выступал как поэт и критик в студенческом журнале «Gaudeamus», где также руководил отделом поэзии. Печатался с 1908 г., в 1910 г. вышел его первый сборник стихов. В 1911 г. Нарбут сблизился с кругом будущего «Цеха поэтов», вошел в его состав, став тем самым у истоков нового поэтического течения — акмеизма. 

    

     В 1912 г. вышла в свет новая поэтическая книга Нарбута (с иллюстрациями И.Билибина и Г.Нарбута — брата поэта). Ее издание обернулось скандалом, суд признал содержание книги «порнографическим», тираж подлежал уничтожению. Нарбуту, чтобы избежать ареста, пришлось уехать вместе с экспедицией Гумилева (который был, в свою очередь, довольно высокого мнения о книге) в Абиссинию и Сомали. Позднее африканские впечатления отразятся в ряде его стихов и рассказов. После возвращения он еще некоторое время живет в Петербурге, в 1913 г., издав третий поэтический сборник, он уезжает на родину. В годы гражданской войну на его долю выпали серьезные испытания. В 1918 г. его ранили бандиты, и поэту пришлось ампутировать кисть левой руки. В том же году он организовал большевистскую печать в Воронеже, позднее — в Киеве. Был арестован белогвардейской контрразведкой, затем освобожден красноармейцами. В 1920 г. возглавил Одесское отделение РОСТА, организовал в Одессе журналы «Лава» и «Облава». Дружил с местной творческой элитой, покровительствовал многим зарождающимся писателям и поэтам — Багрицкому, Катаеву, Ильфу, Олеше (жены Нарбута, Багрицкого и Олеши были родными сестрами по фамилии Суок). В Одессе был издан сборник «Плоть» (1920), состоявший из стихотворений, написанных Нарбутом в 1912-1914 гг. С 1921 г. руководил в Харькове Радиотелеграфным агентством Украины, здесь же выходят и его последние поэтические сборники. 

   С 1922 г. он отошел от поэтической деятельности и стал заниматься по преимуществу госслужбой. Работал в Москве, в Наркомпроссе, был основателем и председателем правления издательства «Земля и фабрика», редактором нескольких журналов. В 1928 г. был исключен из партии и лишен постов, в 1936 г. - арестован по обвинению в пропаганде «украинского национализма» и в 1937 г. отправлен в Магадан. Уже в колымском лагере против него было сфабриковано новое дело — о «контреволюционном саботаже», в апреле 1938 г. после вынесения приговора Нарбут был расстрелян (по другим, неподтвержденным данным — утоплен на барже). Его имя было «возвращено» читателям лишь в 1990-е гг. 

  

В ГОРАХ

Прозрачный воздух чист и нежен
И хрупко-тонок, как стекло.
Предел снегами зарубежен.
Долину сжало гор крыло.

Легко повисла скал площадка
Над серебристой крутизной.
Не в небе ль черная заплатка? —
Орел парит косой луной.

А там внизу, по тихим склонам
Пасутся овцы у горы,
Как будто на сукне зеленом
Бильярда сгущены шары.

И звонче в свежести хрустальной
Грустит и искрится тоска —
И безутешный и печальный
Напев седого пастушка.
                                                     (1909)

***

Туман окутал влажным пледом

Поля и темный косогор, —

И в облаках забытым следом

Идет ночной луны дозор.

А теплый ветер гонит тучи

И, без дождя их пронося,

Ломает ими свет текучий,

Снопами бледными кося.

И лишь на дальнем промежутке

Луна подымет свой фонарь

И проплывет. И снова жуткий

Блеск хрупкий льется, как и встарь.

Хлеба склонились в полудреме,

Чернеют густо и молчат.

И свет луны сильней в изломе.

А ветры туч овчины мчат.

                                                       (1909)

 

 

Левитан И.И. "Туман".

***

О бархатная радуга бровей!

Озерные русалочьи глаза!

В черемухе пьянеет соловей,

И светит полумесяц меж ветвей,

Но никому весну не рассказать.

Забуду ли прилежный завиток

Еще не зацелованных волос,

В разрезе платья вянущий цветок

И от руки душистый теплый ток,

И все, что так мучительно сбылось?..

Какая горечь, жалоба в словах

О жизни, безвозвратно прожитой!

О прошлое! Я твой целую прах!

Баюкай, вечер, и меня в ветвях

И соловьиною лелей мечтой.

Забуду ли в передразлучный день

Тебя и вас, озерные глаза?

Я буду всюду с нами, словно тень,

Хоть не достоин, знаю, и ремень

У ваших ног, припавши, развязать.

                                                               (1917, Киев)

 

РОССИЯ

Щедроты сердца не разменяны,

и хлеб — все те же пять хлебов,

Россия Разина и Ленина,

Россия огненных столбов!

Бредя тропами незнакомыми

и ранами кровоточа,

лелеешь волю исполкомами

и колесуешь палача.

Здесь, в меркнущей фабричной копоти,

сквозь гул машин вопит одно:

— И улюлюкайте, и хлопайте

за то, что мне свершить дано!

А там — зеленая и синяя,

туманно-алая дуга

восходит над твоею скинией,

где что ни капля, то серьга.

Бесслезная и безответная!

Колдунья рек, трущоб, полей!

Как медленно, но всепобедная

точится мощь от мозолей.

И день грядет — и молний трепетных

распластанные веера

на труп укажут за совдепами,

на околевшее Вчера.

И Завтра... веки чуть приподняты,

но мглою даль заметена.

Ах, с розой девушка — Сегодня! — Ты

обетованная страна.

                                                             (1918, Воронеж)